— Прости меня, о великий Олим! — повалился на колени балахонщик. Второй вестовой снисходительно посмотрел на него сверху вниз. Он был келлангийцем.
— После дурацкой гибели генерала Хорбена… мир праху его, до вознесётся его пепел к небесам… исполнять его работу… Помогите надеть кирасу, вы, мерзавцы!
— Наросло сало на боках, — морщился он, с трудом натягивая тяжёлый кирасирский панцырь.
— Разрешите, господин генерал? — и в комнате, улыбаясь обычной зубастенькой улыбкой, возник капитан Деннес. — О, я гляжу, вы уже на ногах! Весёленькое утро, не правда ли?
— Вы… распорядитесь там, насчет отражения атаки Даурадеса, ох!
— Всё уже сделано, господин генерал. Вы можете не спешить и спокойно приступить к командованию своим ополчением.
— А эти мерзавцы, что захватили дом на площади?
— И там всё сделано как надо.
— Что сделано? Что — как надо? Я вас спрашиваю, потому что именно вашим солдатам была поручена охрана дома! Вы…
— Прошу меня выслушать. Они захватили дом и полагают, что легко сумеют продержаться в нём до прихода своих…
— И они что, сумеют продержаться?
— Не спешите. Пускай они сидят в этой бывшей психушке хоть до конца света. Для них он наступит гораздо скорее, чем они полагают… Всё дело в том, что тагркосский карабин бьет на сравнительно близкое расстояние…
— Не читайте мне лекций. Вы что-нибудь придумали?
— А что тут думать? Одна из улиц, ведущих к площади, так называемая Лошадиная улица — некогда там помещались конюшни… Так вот. Она очень прямая, эта улица. И если у нас в запасе есть хотя бы одна небольшая пушечка, а там их у нас целых три… они достаточно дальнобойные… тогда мы, находясь в полной недосягаемости для их пуль, и прямо у них на виду — можем вполне спокойно дать… хотя бы один-два залпа. От дома и ваших заложников останется чёрная пыль, господин генерал!
— Тогда, инта каммарас, почему вы медлите?
— А куда нам спешить, господин генерал?
Глава 25. Штурм Коугчара
Собери армию, что будет в тысячу раз превосходить армию противника. Вооружи солдат с ног до головы и дай боевые машины. Обучи их пользоваться всем этим с несравненным в мире искусством… Но помни: ничто не поможет тебе, если не будет силы духа в сердцах твоих воинов и силы духа в твоем собственном сердце.
1
Чаттарские драгуны Гриоса, числом около пятиста сабель, занимали позицию в широкой низине, прикрытой пологим холмом. Ночь уходила, утро наплывало туманной моросью. Ночная буря сменилась странным тяжёлым затишьем. Чаттарцы удерживали переступающих с ноги на ногу, озябших в степи коней. Костров разводить не разрешалось. Иногда чья-нибудь полупустая фляга одиноко ходила по рядам нетерпеливо ожидавших сигнала всадников.
— Туманно как, дядя Гриос, — шепнул один из молодых.
Гриос холодно кивнул, не выпуская из зубов трубки. Северо-восточный ветер, набирающий силы утренний Бальмгрим дул им в лицо. Можно было не опасаться, что келлангийцы учуют запах табачного дыма.
— Как бы нам, в тумане, на кого-нибудь того… не напороться.
— На кого? — буркнул Гриос. Перед ним как во сне маячили нелюбимая жена, двое младших ребят, как точно знал он — не его… И — Айхо, его душа, его птичка, его последняя в жизни надежда и утешение. Почему Даурадес напомнил об этом?
— Ну… на противника, — недоумевающе объяснил драгун.
— Что… на противника?
— Ну, не напороться бы в тумане!
— На своих бы сдуру не нарваться… Великий Огм, бог Разума, да пребудет с нами…
— Скажи, дядя Гриос, как по-твоему, сегодня у нас… получится?
— Наша задача — первыми завязать бой. Отвлечь внимание. По возможности — первыми ворваться в город и освободить заложников. И всё.
— Что, забоялся, малец? — ехидно спросили из рядов.
— Да нет… Просто… надоело это. А в Чат-Таре у меня мама.
— Путь в Чат-Тар лежит через Тагр-Косс, — проговорил Гриос. — Вот что. Передайте по рядам. Отвоюем Тагр-Косс — возьмёмся и за Чат-Тар. Там, за стенами Коугчара, затаились те, кто расправлялся с нашими семьями, жёг наши дома, глумился над могилами наших родных и близких. Неужели в нас не закипит гнев к тем, кого презирают сами тагры? Наши друзья дали нам в руки оружие. О какой слабости или трусости может идти речь?
Молодой драгун примолк и лишь время от времени беззвучно шевелил губами, то ли разговаривая сам с собой, то ли вознося молитву.
— Мало ли! — разоткровенничался другой голос. — У меня в селении — жена. Скоро восемь месяцев, как брюхата. Хорошо б успеть… Скажи-ка, Гриос, это правда, что когда жена рожает, мужа из дома выставляют взашей? Почему?