И ускорил шаг, отвернувшись, стиснув в зубах трубку.
— Не спеши, гвардеец, — удержал его за плечо Гурук. — Стрелять буду, — укоризненно пояснил он, когда чаттарец, гневно выпуская дым, остановился и заскользил взглядом по сторонам.
Главная улица поселка вбирала в себя множество мелких, горбатых, полутемных улочек. Они сбегались из-за каменных башен — домов, окна в которых начинались со второго этажа.
Верхние этажи и козырьки на заборах свешивались над улицей, ветви деревьев за ними были лишены ветвей. И — ни человека, ни птицы, и даже собак не слыхать. Могильник, подумал Гриос.
— Местных мы переселили ближе к горам, — услышал он голос солдата. — А то полезут те… герои с большой дороги, как пойдёт заваруха, битва дураков…
— А ты, видать, знаком с этим, как его… — и Гурук снизу вверх, настороженно и остро посмотрел Гриосу в глаза, — с Гиром, что ли?
— И с Гиром, и с Хорбеном, и с майором… не к ночи будь помянут, генералом Курадой, кланяйтесь ему в ножки… Зачем, действительно, идти в Дангар, если Варадоса уже нет? Отъедайтесь, отсыпайтесь, а потом опять годны в работу.
— Всё решает армия, — назидательно произнес Гурук. — На чью сторону встанет армия, тот и победитель… Не спеши. Остынь. Подумай… Ты б попросился к нам, гвардеец. Поговори с Даурадесом.
Навстречу им, из переулка двое драгун выволокли взлохмаченного человека в коричневом. Встретившись взглядом с Гриосом, он закричал, подгибая колени:
— Господин офицер! Умоляю! Меня заставили, господин офицер! Я не хотел! Господин офице-ер!
Капитан, идущий следом, передернул затвор карабина. Глянул бешено. Рыжая прядь выбилась из-под сдвинутого на затылок шлема.
— Что встали?! Пошли вперед!
И полновесно сплюнул, проходя мимо.
— Капитан Донант, — объяснил Гурук.
— Он кто у вас? — спросил Гриос. — Полковой палач?
— Бери выше. Огненная тень Даурадеса…
— Кто?
— О, наш полковник — не простой человек. У него не одна тень, а по крайней мере четыре. Если не больше… Все мы, каждый по-своему — его тени… А точнее сказать — его отражения.
Гурук был родом с берегов озера Кайратон и, как большинство уроженцев маллен-гроскских окраин — необычайно разговорчив.
Прошлой осенью, поведал Гурук, эскадрону Донанта случилось заночевать около элтэннского селения. В самих сёлах тагркоссцы предпочитали не останавливаться.
Ребята были молодые. Донанту всегда малолеток давали, мальчишек лет по семнадцати, а то и меньше.
Гриос вспомнил молодого драгуна.
— А идёт пора урожая, — вздохнул пехотинец. — От окрестных садов ихними яблоками пахнет, девчата поют, смеются… Ну, видишь ли, элтэннцы тамошние не знают воровства. И за воровство, например, мёда наказывают люто. Кое-кто на пасеках даже пчел специальных держит. Пчел-убийц…
Трое молодых драгун, несмотря на строжайший запрет, отправились вечерком в деревню. Без оружия. Обратно приползли наутро двое, истекая кровью, без носов, ушей, пальцев на руках. Третьего, с распоротым животом, набитым яблоками, обнаружили позднее, у дороги. Ни один из них не протянул после того и суток…
— И что? — предчувствуя знакомую мутную одурь, спросил Гриос.
— Что ж, эскадрон — на дыбы. Окружили деревеньку, выгнали… собак черномазых к колодцу. "Кто?" Они молчат… Вот и пошли наши мальчики пластать вкривь и вкось кого попало. К вечеру пыль чёрную оставили от деревни. Капитан Донант…
— Без мозгов он, ваш Донант, — зло перебил Гриос. — Надо было взять заложников. Тех, кто ваших ребятишек порезал, они бы сами привели. Забыли, на чьей земле находитесь?
— Забыли. Когда ты молод, силен, руки чешутся… Капитан Донант взял всю вину на себя. Сам попросился под арест. Судили его… Ну, сам подумай. К стене поставить? А с остальными как? Ждали, что скажет Даурадес. Он тогда полком не командовал, капитанствовал, как остальные, но слушали его…
— Погоди, разве Маркон — не полковник?
— Так кто ж его назначит? Твой Великий Маршал без штанов? Или "келлангийский друг", то есть генерал Хорбен? Его мы сами потом и поставили. Говорит хорошо. Говорить мастер! Тагры сейчас вообще что-то разговорились, а Даура тагр настоящий, поздно встаёт, да быстро собирается… Да и то: там, где нужно сказать десять слов, одним не обойдёшься…
По словам Гурука, Маркон сказал примерно следующее:
"Жаль, что даже вам, моим старым товарищам, приходится напоминать эту древнюю заповедь: держа в руках меч — щади! Ваш меч — это зеркало вашей совести. А месть — это всегда жестокость. Усугубляя ее, вы ударяете мечом по собственной душе. Кем был Донант до этого? Вашим товарищем. Кем стал? Палачом".