— Далее, — продолжал генерал. — Военный Совет считает, что партия "недовольных", чьи заслуги перед народом страны несомненны, достаточно полно представлена как в Военном Совете, так и в иных структурах власти. Учитывая неоспоримый факт, что сложившаяся обстановка требует максимальной быстроты действий, я, как главнокомандующий сухопутными силами и исполняющий обязанности руководителя страны, решением от сего дня распускаю Собрание!
— Но вы же попираете закон! — раздалось из зала. — Диктатор!
— Узурпатор!
— Солдафон!
— Палач!
— Перестаньте! Перестаньте же! — перекрывая выкрики с мест, прозвенел женский голос. На возвышение, старательно приподнимая складки платья, поднималась… Мирина — как и большинство присутствующих — тоже депутат Собрания.
— Боже мой! Ещё не предан огню прах генерала Паблона! Ещё не пойманы все убийцы! Большая часть страны находится в руках кровопийц! Кому вы бросаете обвинения? Солдату, который не пропустил врага к столице? Значит, вы едины с теми, кто пятнает свою честь взрывами и убийствами?
Глаза её метали молнии. Пальцы с ожесточением перебирали платок на груди.
— Шлюха Даурадеса! — брызнуло из зала.
Генерал гневно шагнул вперед, но Мирина опередила его.
— И кто же это говорит? — спокойно спросила она.
— Все говорят! — прозвучал тот же голос.
— Поднимитесь, ну поднимитесь, встаньте, я хочу вас видеть!
— Не поднимусь, — менее уверенно донеслось в ответ.
— Ну?! — подбоченясь, спросила Мирина. Ее голос прозвенел над притихшим залом и в тон ему откликнулись толстые стекла окон и тонкие стеклышки керосиновых ламп. Тревожные тени заметались по залу.
— Генерал, — обращаясь к Даурадесу, поклонилась Мирина, — я не сержусь на этого господина! У него нынче день нестояния!
Сдержанный смех прошелестел над головами собравшихся и затих, утонул в воцарившейся бархатной тишине.
— Вам слово, генерал Даурадес! — звонко и властно объявила певица.
— Я хочу, — собрался с голосом Маркон, — чтобы все, кто присутствует здесь, верно поняли наши намерения. Вы станете подлинными избранниками народа тогда, когда в наших руках будет вся страна! С этой минуты, соблюдая верность памяти генерала Паблона Пратта, я даю слово, что не сойду со своего поста до тех пор, пока на земле Тагр-Косса находится хотя бы один иностранный солдат. С этой минуты единственным законом, регулирующим положение внутри страны будет Военный Кодекс. Уведите их!
Дождавшись, пока из зала под конвоем выведут названных им генералов, Даурадес добавил:
— Я уверен, что с этого дня те из вас, кому действительно дороги независимость их родины и процветание их нации, поймут меня и отдадут все силы для нашей скорейшей победы и завоевания права на подлинно свободную жизнь и историю Тагр-Косса. Наша страна чересчур мала для того, чтобы терять время на бесконечные заседания и согласования! Я уверен, что меня полностью поддержат те, чьими руками была одержана наша непростая победа. Господа народные избранники! Я прошу вас покинуть этот зал. Вас ждёт работа на местах, организация питания, медицинского обслуживания, обороны, наведения внутреннего порядка. Координация действий — через Военный совет. Сейчас все мы должны действовать как один человек — практично, решительно и результативно. Время дорого! Не забывайте, что в руках у нас пока одна столица. Очередь за другими городами.
— Когда вы их возьмете, другие города… — вздохнул кто-то.
— Скоро! Уж это мне, как главнокомандующему, разрешите считать своей главной задачей. Даннхар!
— Даннхар! — откликнулись от дверей.
К трибуне президиума прошёл Карраден.
— Разрешите и мне сказать несколько слов.
И, не дожидаясь разрешения, обратился к залу:
— Я, как военный комендант города, хочу сказать следующее. Мы захватили власть. Но этого мало. Нам надо доказать, что мы действительно власть, твёрдая и бесповоротная. Что мне, как коменданту, прикажете делать, когда, воспользовавшись отсутствием войск, толпа начинает громить лавки и опрокидывать котлы, в которых варится похлёбка для бездомных детей? Что мне, как коменданту, прикажете делать, когда та же толпа забрасывает бутылками с керосином часовых, что охраняют имущество государства? Я не позволю, чтобы глумились над военным флагом и кричали: "Мира! Мира!" в то время, как наши солдаты кладут головы на поле сражения!