========== Часть 1 ==========
Сегодня у меня плохой день.
Я снова здесь, у Макнейра, расположился с ним за одним столом и пытаюсь выглядеть хоть немного удовлетворенным беседой.
Старик плещет вторую порцию огневиски мне в стакан, после чего поднимает свой и предлагает тост:
— За старых друзей и приятные сюрпризы, — подмигивает и отпивает.
Выпиваю за своего отца, благодаря которому Макнейр сегодня так доволен. Почитатель и коллекционер темных артефактов, он снял проклятье с одной вещицы старика. Люстра, меняющая цвет освещения в зависимости от настроения хозяина дома. Зная Макнейра, он повесит ее в самой дальней комнате, и она больше никому не сможет показать свои хрустальные подвески.
Макнейр откидывается на спинку кресла:
— Времена уже не те, что раньше, Драко, — его взгляд задумчив и уныл. — Те, кто раньше чествовал меня, предпочли забыть сюда дорогу.
«Или ты сам ее закрыл», — мысленно отвечаю я. Старик продолжает:
— Мне уже труднее разобрать, кто друг, а кто может оказаться врагом, — тянет он, и я пригвождаю себя к креслу, чтобы ненароком не дернуться. Застываю. Видит ли он, насколько я напряжен?
— И я хотел бы надеяться, что могу воздать всем по заслугам.
Он посмеивается, и у меня в груди все замирает. Что еще?
— У меня тоже есть для тебя сюрприз, Драко, — продолжает он. — Угадай, какую пташку удалось заполучить в мою коллекцию?
Он тошнотворен в своем безумии. Замок превратился в заброшенный музей, полный вещей, которыми никто никогда не воспользуется. Он выпивает жизнь из всех этих зачарованных милых штучек вроде старой вазы, превращающей цветы любовников в прах, гобелена, на котором появляются вышитые гладью имена отпрысков, коллекции золотых ложек, отравляющих еду тех, кто замыслил недоброе против хозяина приема. Цветы не будут украшать этот стылый замок с крошащимися стенами. Ни один прием гостей не будет организован по всем правилам, с грамотной сервировкой. Детей не бывает у импотентов.
Я отпиваю из бокала и многозначительно поднимаю бровь. Мне отвратительна мысль о том, чтобы подыгрывать ему еще и словами.
— Тебе понравится, — он облизывает иссушенные губы. Он царь пустыни. Обломков. Гриф-трупоед. Скоро его погребет под обрушившимися стенами, а он так и будет восседать на этом истерзанном временем кресле, как на троне. — Прогуляемся?
Ведет меня по коридору, и мы спускаемся по лестнице вниз. Я вспоминаю, что в моем особняке тоже есть подвалы, и сглатываю, когда накатывают ненужные воспоминания. Отбрасываю их, пока мы не оказываемся перед дверью, за которой вполне может располагаться комната слуг. Могла.
Он заходит первым.
— Ну, вот у тебя и гости, — дребезжит в притворной улыбке. — Драко, полюбуйся на мою пташку. Она пока не поет, но, если захочешь, желание гостя — закон!
Я не смотрю на него. Здесь темно и нет кровати. Слева еще одна дверь, видимо, ванная. На полу у дальней стенки комнаты на измочаленном матрасе лежит тело.
Блядь.
Раньше он коллекционировал только вещи.
Кто она?
Я делаю несколько шагов, прежде чем различаю голые щиколотки, лодыжки, плавными изгибами перетекающие в колени, бедра, разорванная хламида — платье? — грязь на подбородке, а потом комната делает оборот, и я падаю в эту воронку, падаю, и знаю только, что нельзя подать вид.
Грейнджер.
Я узнал ее мгновенно, и это знание ударило по затылку обухом топора.
Не реагируй.
— Что ж, — тяну, пытаясь сообразить, как, черт возьми, быть. — Ты приятно удивил меня, Макнейр, — как же я надеюсь, что мой голос не кажется таким же разбитым вусмерть, каким я сейчас себя чувствую.
Она молчит и смотрит на меня. Страх, испуг, ненависть, боль. Все очень знакомое.
Подхожу к ней и останавливаюсь в паре шагов. Она замерла, подтянув ноги к животу.
— Раньше была говорливее, — вздыхает Макнейр. — Но мы можем это исправить. Что, неужели нечего сказать бывшему однокурснику?! — обратился он к ней своим противным старческим визгом.
— П-привет, — она быстро прошептала, пригнув голову к плечам. Это значит… Она знает, что влечет за собой непослушание. Старый урод.
В голове появляется даже не проблеск идеи, а его тень. Пожалуйста, пусть все получится. Пожалуйста.
Ухмыляюсь и нависаю над ней.
— Ну здравствуй.
И поворачиваюсь к Макнейру с довольным лицом.
— Твой питомец обучен себя вести, — замечаю я, и ему сладко от моей похвалы. — Ты не против?.. — многозначительно останавливаюсь на половине предложения, и он жестом разрешает продолжать.
И вот я уже на корточках, почти ползу к Грейнджер с потерянными глазами, в которых застыл испуг. Я помню эти глаза. Я помню этот испуг. Но, пожалуйста, доверься мне.
Беру за челюсть.
— Как давно мы не виделись, не правда ли? — Драко, черт тебя побери, что за светская беседа? — Кажется, все возвращается на круги своя, — разозлись на меня. Вспомни, что я не Белла. Вспомни, что бываю жалок, что мне можно врезать аж до звона в ушах, что я ною над малейшей царапиной, пожалуйста, вспомни. — Твоя клетка под стать тебе, — я уже не знаю, что говорить, что звучало бы издевкой. Раньше было легче. — Рад, что теперь мы можем продолжить без лишних глаз, — намекаю на события давно минувших, казалось, дней, — ну же, — молю, молю ее, сжимая челюсть, рассматривая ее, как товар, пожалуйста, — а ты все так же страшна, как гиппогриф Хагрида.
Она не соображает, она в замешательстве, и старик сзади явно не понимает, что я несу. Сейчас для меня все закончится, пожалуйста, пойми меня. И я щипаю ее за сосок, так, что она от неожиданности вскрикивает, и — о боги— я вижу гнев, я вижу ярость, я вижу, что она не сломлена, когда она со всей силы кусает меня в нежное место между большим и указательным пальцами.
Воплю от боли, даже не переигрывая, и даю ей смачную пощечину другой рукой. Она ударяется о каменную стену и поскуливает, пока я баюкаю покалеченную конечность.
Спасибо.
— Ах ты дрянь, ах ты… — поднимает палочку Макнейр, но я останавливаю его жестом, придя в себя.
— Я хотел бы сделать это сам, — заявляю я стальным голосом. Не смей прерывать. — Могу ли я рассчитывать на твое гостеприимство этим вечером?
Ну же.
— Я прошу прощения за этот… инцидент, — склоняет он голову. Уважай того, кто держит тебя на плаву. Дай мне добро, черт тебя побери. — Если желаешь наказать ее сам, — он разводит руками, и я резко его обрываю:
— Желаю. Только что появился еще один повод с ней поквитаться, — кривлюсь я. — Не трогай ее до вечера. Я очень хочу сделать это сам.
— Обычно я не делюсь приобретениями, — посмеивается он, — но для тебя готов сделать исключение.
Получилось, мать твою.
Конечно, гребаный ты импотент, думаю я, ты не сможешь погасить ее огонь, для этого тебе нужен я. Ты же будешь наслаждаться еще одной загубленной душой, которая никогда не сможет воспарить.
— До вечера у меня дела. Я вернусь, и мы продолжим. И еще, — делаю паузу, и он кивает, — в этот интерьер отлично впишется кровать.
Надеюсь, она сможет набраться сил.
Плотоядная усмешка на губах старика заставляет мой желудок сжаться от отвращения.
***
У меня пара часов, чтобы все провернуть. Надо быть лаконичным и убедительным, иначе я потрачу время зря и не успею подготовиться.
========== Часть 2 ==========
Вхожу в комнату без стука.
Старик все-таки поставил ей кровать.
Я надеялся, что она сможет отдохнуть, прежде чем мы неизвестно как будем удирать из этого проклятого места.
Ее руки связаны впереди, какие-то тряпки туго перетягивают рот.
Шагаю к ней и понимаю, что нельзя торопиться.
Сначала мантия.
Кидаюсь в уборную, задаваясь вопросом, видела ли она меня. Здесь такая же разруха: сколотая раковина, вонючий унитаз с кисточкой-смывом. Плесень и сырость. Ежусь и ищу глазами, куда бы спрятать мантию.
Полотенце, кажется, догнивает на полке уже не один год. Не представляю, чтобы она прикоснулась к нему. Пол? Раковина? Тут полутьма, куда ты пойдешь в первую очередь? Где достаточно скрытно, чтобы мантию не нашли в случае провала плана? Здесь нет правильного места, и в голове пульсирует: куда? куда? куда?