Рамиру тяжело вздохнул и, взяв узел с одеждой, молча направился к выходу.
— Бог свидетель, я пытался, — сказал он, остановившись у распахнутой двери. — Но раз уж ты этого хочешь, то пусть так и будет. Прощай, Серена Соарес!
— Я больше не Соарес, — крикнула ему вдогонку Серена. — Пусть теперь она носит твою фамилию!
Закинув вещи в «джип», Рамиру уже собирался отъехать, но ему преградили дорогу Асусена и Кассиану.
— Мы не позволим тебе уехать, отец, — сказали они в один голос.
Рамиру пришлось выключить мотор и выйти из машины. Обняв детей он отвел их поближе к дому и наказал Кассиану заботиться о сестре и о матери.
— А о себе я позабочусь сам, — добавил он глухо.
Когда «джип» скрылся за поворотом, Кассиану и Асусена бросились в дом к матери. Туда же устремилась и потрясенная Эстер, но Серена попросила оставить ее наедине с детьми.
— Теперь ты единственный мужчина в доме, — сказала она Кассиану. — Тебе придется выходить в море, чтобы кормить семью. А мы с Асусеной будем тебе помогать. Я буду вести дом, как и прежде. А Асусена после школы станет собирать ракушки… Да, ракушки. Мы будем делать из них бусы, потом продавать… В моем доме никто не будет голодать.
— Мама, значит, отец нас бросил? — спросил Кассиану. — Он не должен был так поступать! Я поговорю с ним…
— Займись лучше своей лодкой, — остановила его Серена. — Она нам теперь особенно нужна. А мне пора готовить обед.
— Мама, но неужели же отец… — со слезами на глазах молвила Асусена, — нас предал?
— Послушайте меня, дети, — строго сказала Серена. — Я не хочу, чтобы вы отвернулись от Рамиру. Он — ваш отец и останется им навсегда. Если мы с ним не ужились, так это касается только нас двоих. И если я больше не могу любить и уважать вашего отца, то вы должны любить и уважать его, как прежде. Вот так. А сейчас давайте займемся делами.
Глава 3
Приподнятое настроение Самюэля сразу же улетучилось, как только он появился в поселке, потому что его, во-первых, отчитала Мануэла — за слишком долгое отсутствие старого Кливера, а во-вторых, Эстер — за то, что покинул дом в самый неподходящий момент, когда их соседи и друзья вздумали вдруг развестись. Понукаемый женой, Самюэль тотчас же отправился к Серене, хотя и понимал, что вряд ли его советы могут быть сейчас уместны.
— Я больше не могла терпеть, — сказала ему Серена. — Призрак этой женщины всегда стоял между нами.
— Ты очень точно выразилась: призрак! Так надо ли ломать жизнь из-за какого-то призрака? Я совсем недавно говорил с Рамиру — он был решительно настроен на то, чтобы жить с тобой и не вспоминать о Летисии.
— Возможно, он и хотел, да у него не получилось… У меня вот тоже не получилось, хотя я делала все возможное, чтобы завоевать его любовь. Жила только для детей и Рамиру, а на себе уже давно поставила крест. Теперь все кончено. Я не чувствую ни боли, ни ненависти. Внутри у меня одна пустота.
— Я поговорю с Рамиру, — вставил Самюэль, понимая, что должен хоть чем-то утешить эту женщину.
— Нет, не надо, прошу тебя! Я найду в себе силы пережить это. Мир ведь не рухнул с уходом Рамиру. И у меня впереди еще полжизни.
— Ты удивительная женщина, — взволнованно произнес Самюэль. — А этот упрямец… Он все равно вернется.
— Если такое когда-нибудь случится, то ему придется быть только моим! А способен ли он на это — одному Богу известно.
Рыбачий поселок буквально гудел, пересказывая на все лады то, что произошло в семействе Соаресов, и не находя этому объяснения. О тайной любви Рамиру знали только Самюэль и Эстер, но они умели молчать. Вообще же, в этом поселке не принято было сплетничать, и о Соаресах говорили не из желания посудачить или позлорадствовать, а из сочувствия и желания понять, что заставило разойтись двух всеми уважаемых людей, которые прожили вместе долгую жизнь и, казалось, были созданы друг для друга.
Недоуменные сочувственные взгляды не раз ловила на себе и Асусена, отчего ей становилось невыносимо больно, и она в который раз просила мать объяснить, почему они с отцом расстались. Серена же на все вопросы отвечала односложно: «Это наше с отцом дело». Так же она вела себя и с сельчанами, которые при виде ее, как правило, умолкали, не смея о чем-либо спрашивать или давать ей какие-то советы.
Мужество Серены восхищало рыбаков и рыбачек. Уже на следующий день после разрыва с Рамиру она устроила у себя в доме нечто вроде артели по изготовлению бус из ракушек. Кроме нее самой и Асусены, в эту артель вошли Эстер, Далила, а также несколько местных девчонок и молодых женщин. Объясняя им, что и как нужно делать, Серена держалась молодцом, ни один мускул не дрогнул на ее лице, ни одна печальная интонация не прорвалась в ее голосе.