Вперед храбро выступила Наташа:
— Вы в совхоз едете? Скажите, вернулся из Москвы Рындин?
Шофер кивнул.
— Подвезите туда! Нас пятеро, — попросила девочка.
— Хорошо, что не двадцать! — засмеялся водитель. — Что с вами делать? Лезьте наверх!
Друзья не заставили себя просить. Машина тронулась.
Если бы кто-нибудь из пятерых оглянулся, то мог бы заметить две ребячьих головы, то и дело приподнимавшихся из-за соседнего забора. Как только грузовик скрылся, на дорогу вышли Толей и Вася.
— В совхоз поехали. Слышал? — недоумевал Вася Кузьмин. — Чего им там понадобилось?
Толей прищурился:
— Уж, конечно, не зря туда покатили. Будь уверен. — И вдруг толкнул приятеля локтем: — Постой, постой! Кажется, я догадываюсь…
Приехав в совхоз, ребята расспросили, где живет бригадир, и зашагали по указанной им тропе. Рабочий день окончился. Бригадир, наверное, уже дома, но как начать разговор? Друзья чувствовали себя не совсем ловко.
— Еще неизвестно, тот ли это Рындин. Прежде чем его расспрашивать, надо узнать, — выразил сомнение Марк. — Если же…
— А я что говорю! — живо обернулся к нему Женя. — Наташа уверяет — тот самый, так ведь она нашего Семена Трифоновича в глаза не видела. А мы-то его знаем. Разве такие герои бывают! Я однажды слыхал… помнишь, когда мы участок пололи… на него звеньевая ка-ак напустилась. Вовсю ругалась! А Семен Трифонович оробел: провинился, говорит, виноват. Звеньевой испугался. Подумаешь!
— Так ведь Варвара Артемовна сама сказала: партизанил, разведчиком был, — не очень уверенно заметил командор.
— Мало что женщины наболтают! — вдруг вмешался Митя. — Может, и партизанил. Только, конечно, он не тот, про кого Запольский рассказывал.
— Юрча, на спор! — разгорячился Женя. — На твой ножик, ладно?
Юра кивнул:
— А ты чем отвечаешь?
— Если проиграю, что хочешь бери! — расщедрился Женя. — Мне ничего не жалко.
Дверь в чисто побеленный, увитый вьющимися розами домик бригадира была открыта. На крылечке стоял могучего телосложения человек в белом фартуке и мыл посуду. Тщательно ополаскивая в тазике тарелки, он ставил их сохнуть на солнце. «Добродушный великан», — вспомнила Наташа Юрино определение.
Женя толкнул Юру локтем.
— Герой! Посуду моет! — шепнул он.
Увидев ребят, великан смущенно заулыбался:
— Ко мне, что ли? Заходите!
Ребята гуськом, стараясь не смотреть на влажные тарелки, прошли в дом.
— Я сейчас, — крикнул вслед Рындин, — кончу хозяйничать! Жинка на два дня к сестре уехала…
— «Жинка»! — Женя скорчил гримасу и подмигнул Юре. — Увидишь, ножик мой будет.
— Посмотрим! — Юра перевел взгляд в угол комнаты, где на коврике были аккуратно сложены гантели, гири и небольшая штанга. — А это что? Физкультурой он, что ли, занимается?
— Такую-то и я подниму! — Женя кинулся к штанге.
Вошедший в комнату Рындин, чуть улыбаясь, смотрел, как мальчик взялся за штангу и с побагровевшим лицом выпустил ее, даже не стронув с места.
— Что же ты? — поддразнил Марк. — Выжимай, не бойся!
Сконфуженный Женя схватил гирю. Ему удалось немного ее приподнять, но тут гиря вырвалась из рук и с грохотом покатилась под стол. Женя, потеряв равновесие, споткнулся о штангу, схватился за прислоненный к стене рулон бумаги и вместе с ним растянулся на полу.
Ребята и бригадир бросились наводить порядок. Женя, растерявшись, сидел на полу, не сводя глаз с Рындина. Тот положил на место гирю, легко поднял штангу и перенес ее в другой угол.
— Вот это да! — выдохнул Женя. Бригадир обвел ребят смеющимся взглядом:
— Ну, какое же у вас ко мне дело?
— Ой, что это? — вдруг вскрикнула Наташа, глядя на развернувшийся рулон.
Это была цирковая афиша. На ней крупными буквами было напечатано:
Мальчики, тесно сбившись, рассматривали афишу.
— Семен Трифонович, кто такой Колесов? — спросил Юра.
— Весь мой «уголок воспоминаний» вы разорили, — смеялся подошедший к ребятам Рындин. — Кто Колесов? Колесов — это я. Ну, говорите: зачем ко мне пожаловали?
Но ребятам было не до деловых разговоров, они окружили Рындина, не сводя с него восхищенных глаз.
— Вы Колесов? Разве вы в цирке работали? — Наташа, забывшись, держала бригадира за рукав.
— В разведке в годы войны бывал, а в разведке и не то случается, — серьезно ответил Рындин. — Циркачом я был не один, а с хлопчиком вроде вас. Его звали Васей.