Отец Н. Всеволожского — Всеволод Андреевич — был не только богатый меценат и театрал, как обычно характеризуют его литературоведы, но и предприимчивый и прогрессивный заводовладелец. На принадлежавшем ему Пожвинском заводе в начале девятнадцатого века построены первые камско-волжские пароходы; в 1816 году, впервые в отечественной практике, введено газовое освещение заводских мастерских; в 1817-м — осуществлены первые в России опыты получения ковкого металла по способу пудлингования. Изготовлялись на заводе солнечные и башенные часы, всевозможные машины и инструменты, не раз отмечавшиеся наградами на всероссийских промышленных выставках. И все это создавалось местными уральскими умельцами, искусными мастерами из крепостных.
Поэтому естественно, что для своего петербургского дома все металлические «поделки», — в том числе и лампы, изготовленные по специальным рисункам, — Всеволожский заказывал в Пожве.
Сохранился архивный документ, сообщающий о работах по отделке ламп слесарями механического заведения: «…А коль скоро термоламп (установка для газового освещения. — П. К.) кончится, то два человека слесарей и один мальчик будут заняты к делу ламп для дому его превосходительства» — так доносило заводское правление в петербургскую контору 5 марта 1816 года. С открытием навигации лампы, а также узорчатые решетки балконов, массивные ручки дверей были отправлены в Петербург.
Не было ли среди этих ламп и той, на свет которой собирались в доме Всеволожского юный Пушкин и его друзья?
Несколько отвлекаясь, совершим небольшой экскурс в прошлое, чтобы ознакомиться с производственной терминологией полуторавековой давности.
В начале XIX века медь и ее сплавы, шедшие на изделия, имели своеобразные, ныне почти забытые наименования: чистая медь называлась «красной», сплав ее с железом — «черной», латунь — «желтой», а бронза — «зеленой» медью. Для примера приведем выдержку из рапорта заводского правления от 8 марта 1810 года: «…на пробу для прокатки проволоки… два маленьких медных валика отлили, но не из чистой меди, а из зеленой меди, то есть из смешанной с оловом».
Приводимые названия медных сплавов были отнюдь не местными, а принятыми в общерусской технической практике. Так, в описании башенных часов Пожвинского завода, опубликованном в двенадцатой книге «Горного журнала» за 1826 год, читаем: «…Все сии вещи сделаны из железа и частью из зеленой меди и стали». И далее: «…сталь и зеленая медь употреблены здесь в некоторых составах для уменьшения трения». Поэтому-то в обиходе изделия из бронзы обычно называли просто «зелеными».
О происхождении названия общества — «Зеленая лампа» — в «Алфавите декабристов», составленном в 1827 году жандармами для Николая I, говорится, что «название сие дано от лампы, висевшей в зале его (Всеволожского. — П. К.) дома, где собирались члены». Вместе с тем, из свидетельств участников общества известно, что в этом названии крылось и символическое значение, расшифровываемое как «Свет и Надежда» — в гражданском, вольнолюбивом толковании этих слов.
К сожалению, участники общества не оставили описания самой лампы. Упоминание о ней как о висевшей в зале дома Всеволожских заимствовано из прошения первого председателя общества Я. Н. Толстого на имя Николая I от 17 октября 1826 года. В нем Толстой писал: «…Оно (общество) получило название «Зеленой лампы» по причине лампы сего цвета, висевшей в зале, где собирались члены».
Ниже автор прошения указывал: «Причем составлены также кольца, на коих вырезаны были лампы; члены обязаны были иметь по кольцу».
Изображение лампы, выгравированное на кольцах членов общества, сохранилось. Его мы можем видеть как оттиск на сургучной печати на письме А. С. Пушкина к П. Б. Мансурову от 27 октября 1819 года, а также на титульном листе сборника стихов Я. Н. Толстого «Мое праздное время», изданном два года спустя. Здесь лампа изображена в форме античного светильника. Если вспомнить о ряде условностей с тайнами и клятвами, связанных с пребыванием в обществе, а также о разнообразии юношеских затей, которыми подчас кончались заседания общества, то можно полагать, что собрания единомышленников происходили именно при античном светильнике, а не при обычной лампе. Подобное же представление можно вынести и из стихотворного послания Пушкина Я. Н. Толстому, в котором поэт писал: