Лампу-светильник затейливой формы проще всего можно было изготовить отливкой из «зеленой» меди, откуда она и могла в семье Всеволожских именоваться как «зеленая лампа».
Кто ныне скажет, не было ли изделие уральских умельцев тем чудесным светильником, при котором велось столь много пылких бесед.
Константин Боголюбов
БУХТАРМИНСКАЯ ИСТОРИЯ
Памяти П. П. БАЖОВА
Ну что ж, раз хотите, могу рассказать эту историю.
Было мне в ту пору лет пятнадцать, и служил я рассылкой при укоме партии, как сын красного партизана. Отец у меня сильно геройский был. Он и в германскую воевал, а как началась гражданская, ушел к Ефиму Мамонтову в партизанский отряд. Вместе с ним и город наш брал. Дома месяца не прожил, опять в поход собрался. Мать ему:
— Еще не навоевался… Мало тебе трех ранений да голодовки в Касмалинском бору?
А он в ответ:
— Пока с последним гадом не разделаюсь, жена мне — винтовка.
Убили его в боях под Перекопом.
А история моя случилась весной 1920 года, в первые месяцы Советской власти. В то время много разного люда появилось в нашем городе. Были тут и питерские рабочие, и беженцы с Волги, с Оренбургской губернии. Сначала с флагами ходили, песни пели, а потом пошли трудности. Главная была в том, что жили мы на самом краю. Наш Усть-Каменогорск — возле границы. А за границу, как Колчака разгромили, перебрались его недобитки — и черные гусары Анненкова, и карательные отряды, и корпус генерала Бакича. Какой там только сволочи не было! Да тут еще обнаружились внутренние банды Кайгородова, Плотникова, Рогова. У тех свой лозунг был: «За Советы без коммунистов!» Вон оно как!
Конечно, коммунисты в первых рядах шли, первыми и грудь подставляли под вражескую пулю. В ту пору секретарем у нас работал товарищ с Урала. Он у нас в уезде и Советскую власть устанавливал, и первую советскую газету основал. Человек уже в летах, из себя плотный такой, лобастый и большебородый. За бороду его звали «дедом», так что-то вроде партийной клички. Он и в Сибирь-то попал по партийному заданию.
Говорил тихо, но внушительно. Конечно, трудно ему приходилось в те беспокойные времена.
Бывало, спросишь:
— Когда же вы отдыхаете, товарищ секретарь?
А он усмехнется в бороду и скажет:
— Время не пришло для отдыха, Митьша.
Он меня Митьшей звал, как у них на Урале по заводскому обычаю полагается. Да, не до отдыха тут, когда чуть не каждую ночь стрельба на улицах. Как стемнеет, так винтовку на плечо, и отправляйся на ночное дежурство. Дед сам показывал пример, ходил в очередь патрулем, как все.
Военному делу обучал нас начальник нашей уездной чека, фамилию запамятовал, человек пронзительный и беспокойный. Только что вышел из тифозного госпиталя, с палочкой ходил, а старался до крайности. Как будто сорочьи яйца ел, про всех все знал.
Вот как-то он и говорит нашему Деду:
— Знаешь ли ты, что в верховьях Бухтармы своя автономная республика объявилась? Называют себя Горные Орлы… Ты как это понимаешь?
— Понимаю мало-мало. Служил я в восемнадцатом году в полку Красных Орлов, так это были настоящие орлы, а эти, по всей видимости, самозваные.
— Так ведь их много, семьями живут. Все они обманутые белогвардейской агитацией трудящиеся из прииртышских деревень. Конечно, и кулацкий элемент имеется.
— Да, надо что-то предпринять. Люди бросили свои хозяйства, живут на волчьем положении. Неладно это, нехорошо.
Тем же вечером срочно созвали заседание укома. Дед обрисовал все положение, что, мол, создалась в нашем уезде автономия, какое у ней политическое направление — неизвестно, но, видать, люди в чем-то с Советской властью несогласные или, вернее сказать, напуганные, хоть и называют себя орлами.
— Что же ты предлагаешь, товарищ секретарь? — спрашивают его.
— Предлагаю сходить к этим самым «орлам», узнать, чего они хотят, и постараться убедить.
Тут кто-то выкрикнул:
— Как, то есть, сходить? Это что же значит? Совать голову в пасть, может, самой лютой контре? Погибнуть зазря?
Замолчали товарищи, задумались. Долго молчали, и вот тут Дед встал и сказал тихо и просто:
— Ну хорошо, тогда я сам пойду.
Конечно, поднялся шум, стали его уговаривать не рисковать, но он повторил твердо: