— Иркутск, 75410, прошу взлет.
21 час 30 мин.
Салон самолета № 75410
— Вам? Лимонад или нарзан? Пожалуйста, пожалуйста, берите!
Тане смешно: четвертый стаканчик берет и каждый раз спрашивает: «А у стюардесс есть имена?» Ему, понятно, хочется поговорить, может, и познакомиться, а ей некогда стоять на одном месте — у нее еще первый салон. Но Таня терпеливо, с улыбкой ждет, когда лейтенант выпьет очередной стаканчик нарзана. Можно, конечно, уйти и забрать стаканчик потом, но зачем огорчать пассажира?
В стюардессы Таня попала случайно. Провалила вступительные экзамены в иняз, что оказалось неожиданным не только для родителей, но и для нее самой, ибо английским она владела почти свободно. Пробовала Таня устроиться в Центр научно-технической информации — без диплома не приняли. Куда податься? Кто-то из знакомых отца сказал, что знание английского языка может пригодиться в авиации, он, разумеется, имел в виду международные авиалинии, но откуда вчерашней школьнице знать, что международный аэропорт в стране один — Шереметьево?..
— Спасибо, — глубоко и с чувством вздохнул лейтенант, возвращая стаканчик. — Такая, знаете, вода отличная!
— Пожалуйста! — улыбнулась Таня, поспешно отходя к следующему ряду — не попросил бы чересчур внимательный лейтенант пятый стаканчик…
— Ну, — сердито встретила ее на кухне Людмила Николаевна. — Если ты будешь болтать с каждым пассажиром!..
— Нас учили быть вежливыми, — быстро вставила Таня.
— А пол вытирать вас учили? Бери тряпку и вытирай!
При наборе высоты раза два тряхнуло и из неплотно прикрытого кипятильника пролилась вода, потом на пол просыпался рис, затем зеленый горошек…
— Ну! — прикрикнула Людмила на Таню. — Не знаешь, где тряпка? И я не знаю. Возьми пачку салфеток. — Она металась по кухне, растаптывая рис и горошек. Пришла пора, наконец, накормить пассажиров, а бортпитание, загруженное еще в Хабаровске, застыло, но самое главное — из восьмидесяти семи порций нужно было выкроить все девяносто шесть!
— Ничего не получается, — швырнула Людмила пакет со столовым набором на стол. — Ладно, курицу я поделила, а что делать с вафлями? Их же съели! И колбаса… Где я возьму девять порций колбасы? Разворачивать пакеты? Придется.
Когда вылетели из Хабаровска, ее вызвал командир.
— Как пассажиры? Спят?
— Спят, командир.
— Вот и не буди.
— То есть?
— То есть, кто захочет — того накорми. А остальных не тревожь.
Людмила с недоумением посмотрела на командира.
— А что я буду делать с питанием в Красноярске?
В Красноярске должны были загрузить новый комплект бортпитания, а куда неиспользованный? Шутка ли — столько порций возвращать! А если кто из пассажиров напишет жалобу в министерство? Ему-то что, командир за питание не отвечает.
— Ладно, — отмахнулся Селезнев. — Иди, занимайся своим делом. До Красноярска еще надо долететь.
И вот, оказался прав: вместо Красноярска посадили в Иркутске. А в Иркутске, естественно, никто для них питания не готовил. Тут таких варягов, сбившихся с трассы, полный порт — хорошо хоть керосином быстро заправили. И, таким образом, у нее на восемьдесят девять пассажиров оказалось всего восемьдесят семь завтраков: пять у Магдагачи выдала летчикам, два завтрака они с Татьяной прикончили сами… Да еще два потребовала эта, в красных штанах. «Вот бог послал на мою голову! — вспомнила она девицу с приятелем морячком, прохихикавшую все пять часов от Хабаровска до Иркутска. — То воды, то пакет, то она проголодалась… Спят все до единого, а этой хоть бы хны. И вот что поразительно: обязательно в дальнем рейсе попадется какая-нибудь…»
— Ну, подтерла пол? — спросила она Таню, возящуюся у нее под ногами. — Да не жалей ты салфеток, быстрей, быстрей! Бортпроводники — не стюардессы, а домашние хозяйки, в белых перчатках летают только москвички, и то до Свердловска.
21 час 35 мин.
Свердловск, командно-диспетчерский пункт (КДП) аэропорта Кольцово
Инструктаж, как обычно, начался с обзора синоптика. Докладывала Роза Силантьева — ее диспетчеры любили за «лирические комментарии». Другая отбарабанит скорости ветров, давления, температуры, особые явления — запомни всю эту снежно-дождевую арифметику! А Роза…
— Метеообстановка по стране, как вы сами догадываетесь, — говорила она, — не очень приятная. Апрель, товарищи диспетчеры, «а за окном — то дождь, то снег», как поется в одной песне.