Камнерезное дело благодаря Перовскому было поставлено с небывалым размахом. А. Е. Ферсман не без основания писал:
«Не только Петергофская фабрика, но и вся русская наука обязана ему за его почти тридцатилетнюю деятельность тем особым подъемом внимания к камню, которое характеризует всю первую половину XIX века».
Этих заслуг Перовского отрицать нельзя. Но нам нельзя не приглядеться к этому человеку со всех сторон.
Один из пяти внебрачных сыновей екатерининского вельможи графа А. Д. Разумовского, Лев Алексеевич Перовский получил достойное образование и все возможности для блестящей карьеры. После окончания университета (1811 год) девятнадцатилетний Лев Перовский, как и большинство молодых людей его круга, пожелал пойти по военной службе и после окончания школы колонновожатых был зачислен в свиту императора. В двадцать семь лет он уже полковник «по квартирмейстерской части».
Перовский уверенно и успешно делает придворную карьеру, и в то же время он — участник первых тайных обществ. Трудно сказать, насколько это соответствовало его тогдашним убеждениям — участие в тайных обществах было модным среди высшей дворянской молодежи, а очаги декабризма историки находят как раз в Московском университете и в Московской школе колонновожатых, где учился Лев Перовский. Он вместе с братом Василием дал согласие участвовать в создании республики на Сахалине. В 1817 году братья Перовские стали членами тайного Военного общества (или «Общества благомыслящих»), а затем и «Союза благоденствия».
В 1820 году Лев Перовский, женившись, уезжает за границу и возвращается в Россию после восстания декабристов, как раз к коронации Николая I. Он давал показания по делу декабристов — его фамилия встречается в бумагах следственной комиссии. Но Лев Алексеевич, как и его брат, оказался среди тех, кто был освобожден от суда лично императором, «ибо (они) заслужили при милостивом прощении его величества совершенное забвение кратковременного заблуждения, извиняемого их отменной молодостью».
Император не ошибся в Льве Перовском. Через четверть века, в 1849 году, Л. А. Перовский — тогда уже сенатор, граф и министр внутренних дел — в усердии сыска превзошел даже профессионалов III отделения: он раньше них выследил кружок Петрашевского и имел честь лично доложить об этом императору, чем весьма обидел шефа жандармов.
Летом же 1826 года Перовский стал членом Департамента уделов — ведомства, занимающегося крестьянами, землями и имуществом императора и его семьи. Начался новый этап стремительной карьеры.
Лев Перовский был одним из самых умных николаевских чиновников. Умным настолько, чтобы тщательно скрывать даже свой ум. Николай I не любил и боялся одаренных людей, он окружал себя посредственными — с ними было удобно и неопасно…
И Перовский проявлял усердие только в той степени, в какой это было угодно императору: он никогда не предлагал коренных преобразований. Не меняя по существу положения удельных крестьян, он сумел при помощи различных мер «сделать немаловажное приращение доходов» (разумеется, не крестьян, а царской семьи). При Перовском впервые за всю историю удельного ведомства не было крестьянских недоимок. Император был очень доволен им и даже предложил его «реформы» в основу решения крестьянского вопроса, а самого Перовского сделал в 1841 году министром внутренних дел. Удельные крестьяне ответили на «реформу» Перовского восстаниями.
С отменным упорством и ловкостью шел Перовский вверх по служебной лестнице, шел стремительно, без оглядки… «Характер имел твердый, настойчивый, готов был прошибить каменную стену, лишь бы достигнуть своей цели», — писал о Перовском В. И. Панаев, служивший с ним в Департаменте уделов.
«Честолюбивый до ненасытности». «Непомерное честолюбие и неумолимая жестокость». «Неугомонное честолюбие». Такими эпитетами характеризовали главу Департамента уделов его современники. И еще одну черту характера Льва Перовского подчеркивают все, кто его знал. Ему была свойственна мстительность, болезненная и жестокая мстительность. Об этом говорила даже родная сестра Льва Алексеевича. Он умел мстить жестоко и беспощадно.
«Это всегда животное, но иногда это хищный зверь» — так отзывался о Перовском граф Блудов — человек одной с ним породы, ловкий царедворец, один из николаевских министров.