Ларин Параске
Тростниковая свирель
Лирические и эпические песни
Лирические песни
СЛАЩЕ НЕТ ЗЕМЛИ РОДИМОЙ
Нет родной сторонки краше,
слаще нет земли родимой!
Здесь леса полны медами,
корни — красным пивом добрым.
Здесь поляны словно чаши.
Золото дарят нам ели,
серебро дарят нам сосны,
молоко дает нам конда.
Нет родной сторонки краше,
слаще нет земли родимой!
Не земля, а заманиха!
Не осокой зарастает,
не болотною пушицей —
только клевером медовым,
луговою овсяницей.
К туфелькам здесь грязь не липнет
не марает грязь чулочки,
пыль не пачкает ботинки.
ДЛЯ ДРУГИХ — КРАЯ ДРУГИЕ
Для других — края другие,
для себя хвалю — родные.
Мне чужбина — как черничка,
край родной — как земляничка,
белой яблони цветочек.
Край чужой краснее крови.
Лучше на земле родимой
посреди ходить болота,
чем в чужой земле немилой
улицею городскою
по булыжникам гремящим.
Лучше на земле родимой
из-под лаптя пить водицу,
чем в земле чужой немилой
пиво пить из полной кружки,
хмель пригубливать из рюмки.
Лучше на земле родимой
в бане спать на жестком камне,
чем в земле чужой немилой
на постели спать ворсистой.
Лучше на земле родимой
обходиться хлебом грубым,
чем в земле чужой немилой
есть в гостиных хлеб пшеничный,
кушать булки с красной коркой.
Лучше на земле родимой
проживать в избе-трехстенке,
чем в земле чужой немилой
хаживать в господских залах
с теми, кто в накидках синих,
в тонких армяках суконных,
кто в изящных свитках желтых.
МОРЕ ВИДНО ИЗ ОКОШКА
Жизнь на родине прекрасна,
хорошо в родимом доме:
море видно из окошка,
далеко оно синеет,
хорошо там утке плавать,
полоскаться птице моря,
хорошо качаться чайке,
колыхаться птице моря.
Я РАССПРАШИВАЛА БРАТЦА
Я расспрашивала братца,
моей матери сыночка:
«Можешь ли пахать ты землю,
можешь ли возделать ниву,
можешь ли засеять поле?
Иль свой хлеб в лесу добудешь,
принесешь его из чащи?
Можешь ли ты править лодкой,
можешь ли сидеть на веслах,
сети в воду опускать,
ты с уловом в дом придешь ли,
принесешь ли свежей рыбы?»
СШЕЙ, РОДИМАЯ, СОРОЧКУ
Сшей, родимая, сорочку,
сшей коротенькое платье,
чтобы от росы не мокло,
чтобы в дождь не промокало,
чтоб коров пасти удобней,
чтоб за Муурикки гоняться.
ПАСТУХАМ СИЯЙ, СВЕТИЛО
Покажись-ка ты, светило,
ты глаза свои открой-ка,
у тебя глаза какие?
Иль темны они, иль сини?
Иль они как травы Руотси,
иль они как глина Саксы,
иль они светлы не в меру?
Пастухам сияй, светило,
рыбакам сиять не надо:
будут рыбаки с уловом,
ПУСТЬ ВОВЕКИ МАТЬ РОДНАЯ
Пусть вовеки мать родная
не берет воды из моря:
это кровь родного брата.
Многих море поглотило,
в путь последний проводило.
Кто мы, как не чушки моря,
Кто, как не морские вепри.
Кормит море, провожает,
всех нас делает мужами,
в сапоги нас обувает.
МОЕГО ОТЦА ПОЛЯ
Моего отца поля,
моего отца луга
всё по пахарю горюют,
всё по сеятелю плачут.
Если б парнем родилась,
если б пахарем была,
там бы зайцы не резвились,
не барахтались олени.
Я отца поля вспахала б,
пашни брата я взрыхлила б,
все б лужайки взбороздила
аж до изгороди самой.
Ничего-то не могу.
МАТУШКА МОЯ КОГДА-ТО
Матушка моя когда-то
делала три дела сразу:
руки ткали полотно,
ноги колыбель качали,
губы нежно пели песню.
НЕ ВСЕ ДЕТИ ВЫРАСТАЮТ
Не все дети вырастают,
поднимаются не все,
мальчиков — лишь половина.
Мать не каждая лелеет,
холит своего: ребенка,
пестует свое дитя,
как меня растила эмо,
пестовала, дорогая.
Так лишь холила она,
забывала о себе,
в шесть пеленок пеленала,
в восемь кутала простынок,
в семь завязывала тряпиц
в ночку летнюю три раза,
трижды бегала на речку,
воду дойником носила,
воду шайкою таскала,
мыла маленькую дочку
родниковою, болотной,
ключевой водою теплой,
мыла дочку, обмывала.