ТАК Я ПЕЛА, ЩЕБЕТАЛА
Так я пела, щебетала
в дни, когда была пастушкой,
резво бегала в служанках,
на пенечке распевала:
даже на сторонке этой
не найдется дорогого,
нет на этом бережочке,
с кем я рядышком бы встала,
для кого б постель стелила,
простыни бы расстилала,
пуховик бы я взбивала!
Женихи ко мне спешили,
издалека приходили!
Но пришел один — сманил,
мои мысли изменил,
как малиною привадил.
ЗАГОВОР ОТ СГЛАЗУ
У того, кто плохо глянет,
кто дурным посмотрит глазом,
пусть течет вода из глаза,
кровь бежит пусть из другого,
копоть грязная сочится,
черная струится жижа!
Для нее найду повозку,
укреплю железом сани,
завяжу веревку в узел,
узелок на кончик нитки.
ОТТОГО Я ПОЧЕРНЕЛА
Оттого я почернела,
не румяны мои щеки,
белизну мой стан утратил,
очень рано постарела,
прежде срока одряхлела:
что ни год — в дому ягненок,
что ни месяц — то барашек.
Для того ль создал всевышний,
для того ль, творец великий,
чтобы каждый год — ягненок,
чтоб барашек — каждый месяц!
Знать, под боком мужа часто,
все под мышкой у мужчины.
Я БЫЛА КАКОЙ БЫЛА
Я была какой была,
лучшей девушкой слыла:
я стою — сияют стены,
я сижу — земля ликует,
я танцую — небо блещет.
Я во двор ходила часто
посмотреть на новый месяц,
небесами любоваться.
Как я при отце жила,
возле матери росла,
при родителях своих,
имени и не слыхала:
лучик лунный — звал отец,
зорькой называла мать,
рыбкой братец окликал,
синеньким клубком — сестрица.
Я одна за двух была,
с косарем за двух слыла,
а с серпом — за шестерых,
а с косой — за пятерых.
Шла за шестерых к колодцу,
за водой — за восьмерых,
там и здесь — за семерых,
всюду — за девятерых,
знали: стоит восьмерых,
может — за десятерых.
Дома ягодкой была,
дорогой для всех слыла,
на земле родной — известной.
Что я стою на чужбине?
Здесь не стою ничего,
червячка в земле не стою,
комара не стою даже
иль хотя б соринки в риге,
я не стою той водицы,
пью которую от жажды,
я не стою той былинки,
на которую ступаю.
Я в дому родном жила,
на виду у всех была,
там и здесь я поспевала.
Как пришла я в дом чужой,
как через порог шагнула,
в дом соседний через поле, —
обратилась чушкой черной,
превратилась я в свинью.
ЕСЛИ ЗЛО ТВОЙ СЫН СОДЕЕТ
Если зло твой сын содеет,
голову склони пониже,
много ниже, чем другие.
Если сын добро содеет,
можешь голову поднять
много выше, чем другие.
МНОГО РТОВ МЕНЯ РУГАЕТ
Много ртов меня ругает,
много языков поносит.
Что с того — пускай ругают.
Только то и говорят,
что известно всем и так.
Что же мне-то слов бояться,
пересуды эти слушать:
к всяким я словам привыкла,
к пересудам деревенским,
к деревенской перебранке,
все прошла калитки сплетен,
истоптала склок лужайки.
Я СОСТАРИЛАСЬ ТАК РАНО
Что ты, бедная, горюешь,
что ты, курочка, вздыхаешь:
может быть, уха без рыбы,
дом без хлеба, без коровы,
дом без масла, без теленка?
Не от этого я плачу,
что мой муж мне не по сердцу,
что свекровка не по нраву.
У меня свои печали,
у меня свои заботы:
я состарилась так рано,
быстро стала я старухой.
ЕСЛИ Б ВИДЕЛ СЫН, БЕДНЯЖКА
Если б видел сын, бедняжка,
если б чувствовал, несчастный,
знал бы роженицы муки, мать
свою не обижал бы,
не перечил бы родимой.
ЕСЛИ БЫ КУЗНЕЦ БЫЛ ДЯДЕЙ
Если бы кузнец был дядей,
был кователем отец мой,
я сковать бы попросила
из печалей недоуздок,
удила из дней тяжелых,
из молвы седло на лошадь,
из ругни топорик острый.
ЗАКЛИНАНИЕ
Лить, всевышний, перестань,
укроти свой дождь, свой ветер,
разгони на небе тучи.
По воде плывет мой братец,
по волнам мой брат кудрявый.
Отгони в Россию тучи,
в Карьялу пошли дожди:
есть там мальчик —
ночь лишь прожил,
ночь одну, неделю, месяц,
тридцать лет прожил на свете —
не видал воды ни разу.
Мать повсюду ищет воду,
сына мать слюною моет,
на крови похлебку варит,
на полках сгорели дети,
пар дававшие, у входа.