Каллиадес остановился, не дойдя до вершины холма. Банокл посмотрел на него.
– Что случилось?
– Ничего. Я просто думаю.
Пирия, должно быть, с Теры. Микенцу было мало известно о Храме, но великан заинтересовался и разговаривал об этом с пиратами. Поэтому Каллиадес спросил:
– Ты помнишь остров, который мы проплывали, с храмом Коня?
– Конечно. Остров женщин, – усмехнулся Банокл. – Думаю, потерпевшим кораблекрушение там хорошо. Боги, ты никогда не хотел, чтобы тебя спасли?
– Наверное, нет. Женщины когда-нибудь покидают это место? Чтобы выйти замуж или вернуться домой?
– Я не знаю. Нет, подожди! Кто-то сказал, что прошлым летом была девушка, которую отправили в Трою. Вот именно! Отправили, чтобы она вышла замуж за Гектора. Не помню ее имя. Так, да, им, наверное, можно покидать остров. – Банокл пошел дальше, затем остановился. – Хотя кто-то еще говорил, что несколько лет назад девушку убили за то, что она покинула остров без разрешения. Почему ты спрашиваешь?
– Просто любопытно.
Они поднялись на скалу и увидели Одиссея, идущего вниз по тропе на другой стороне горы, а свинья семенила рядом с ним. Он направлялся к берегу, на который были вытащены четыре корабля.
Каллиадес оглядел местность. На пляже было около двух сотен человек. В ярком свете их костров он смог разглядеть, что некоторые из них лечили раны. Другие ели и пили.
– Я думаю, это пираты, которые напали на царя Идоменея, – сказал молодой воин.
– А почему он идет к ним? – спросил Банокл. – Ты думаешь, он знает их?
– Ты бы мог узнать человека с такого расстояния?
– Нет.
– И у кораблей нет меток. Я не думаю, что он знает их.
– Тогда это безумие! – воскликнул его друг. – Они убьют его и заберут золотой пояс. А свинью съедят, – добавил он.
– Я согласен, и Одиссей, должно быть, тоже это знает. Он умный человек, и у него есть план, – сказал Каллиадес. – И, во имя богов, он хладнокровный человек!
Банокл пробормотал грязное проклятие.
– Ты думаешь о том, чтобы спуститься вниз, да? Та удача, что у нас осталось, помещается в горшок, и ты собираешься написать в него.
Молодой воин засмеялся.
– Возвращайся назад, друг мой. Я хочу посмотреть, как развернется эта пьеса.
С этими словами он пошел дальше. Через несколько минут Банокл присоединился к нему; микенец знал, что так и будет. Великан молча шел рядом с ним, выражение его лица было злым и решительным.
Каллиадес увидел, что Одиссей обернулся, но не стал дожидаться их. Они вместе с Генни продолжили путь, спустились и зашагали вдоль берега. Несколько пиратов посмотрели вверх, затем растолкали своих товарищей. Собралась толпа и смотрела на странное зрелище, которое представляли собой уродливый человек в золотом поясе и свинья в желтом плаще.
Одиссей продолжал идти, вероятно, не беспокоясь из-за возникшего к ним интереса.
Каллиадес и Банокл были в двадцати шагах позади него, когда от костра отделилась худая фигура и встала на дороге Одиссея.
– Кто бы ты ни был, тебе здесь не рады, – сказал этот человек.
– Мне рады везде, Ослиная морда, – ответил царь. – Я – Одиссей, царь Итаки и хозяин Зеленого моря.
Он посмотрел мимо оскорбленного человека и закричал:
– Это ты, Иссопон, прячешься у огня? Во имя богов, почему тебя до сих пор никто не убил?
– Потому что они не могут поймать меня, – ответил дородный воин с черной бородой с серебряными прядями. С трудом поднявшись на ноги, он пошел навстречу Одиссею. Он не предложил руки, а встал рядом с худым пиратом и добавил:
– Я не знал, что ты плаваешь в этих водах.
– «Пенелопа» находится на следующем пляже, – сказал Одиссей. – Если бы ты знал, то отправил бы разведчиков. Твои парни выглядят так, словно принимали участие в битве, но, поскольку я не слышал пения и хвастливых речей, полагаю, вы проиграли ее.
– Мы не проиграли, – огрызнулся первый из пиратов. – Она пока не закончена.
Одиссей повернулся и посмотрел на четыре галеры на берегу.
– Ну, ты сражался не против «Ксантоса», – сказал он, – потому что я не вижу повреждения от огня на твоих судах.
– «Ксантос» не плавает в этом сезоне, – заметил Иссопон.
– Ты ошибаешься, мой друг. Я видел, как его черная лошадь проплыла только вчера. Но это неважно.
Подойдя к ближайшему моряку, Одиссей наклонился и поднял кувшин с вином, стоящий рядом с ним на песке. Приложив его к губам, он жадно напился.
Воцарилось молчание, и Каллиадес почувствовал возникшее напряжение. Казалось, никто не заметил его и Банокла. Все взгляды были прикованы к царю Итаки. Одиссей же выглядел совершенно спокойным. Он выпил еще, затем погладил Генни, который сел рядом с ним.
– Почему свинья в плаще? – спросил Иссопон.
– Мне бы хотелось тебе рассказать, – ответил царь Итаки, – но бедный Генни смущается из-за этого.
– Это была Царица-ведьма, правда? – закричал кто-то из пиратов.
– Никогда не следует смотреть на грудь ведьмы, – согласился Одиссей. – Не имеет значения, насколько она прекрасна. Неважно, насколько привлекательна у нее грудь. Генни знал это. Мы все знали это. Но когда задул этот холодный ветер, и ее соски поднялись под золотым хитоном… ну, это было слишком для мальчика.
– Расскажи нам! – закричал другой пират. За ним последовал целый хор умоляющих голосов. Шум испугал Генни, и он поднялся на ноги.
– Не могу, парни. Генни умрет от стыда. Но я могу рассказать вам историю о пиратстве и золотом руне, мужчине без сердца и женщине такой чистоты и красоты, что, где бы она ни ступала, вокруг ее ног расцветали цветы. Хотите услышать эту историю?
Поднялся невероятный рев, и пираты устроились на песке большим кругом вокруг него. Каллиадес и Банокл сели среди них, и Одиссей начал свой рассказ.
Для Каллиадеса время, проведенное на берегу, было настоящим откровением. Этот вечер он никогда потом не мог забыть. Голос Одиссея стал глубоким и звучал почти гипнотически, когда он рассказывал историю путешествия, произошедшую много лет назад. Он рассказывал о бурях и знаках, волшебном тумане, который окутал все, когда они приблизились к побережью Ликии.
– Я был тогда юношей, почти мальчиком, – говорил царь Итаки. – Корабль назывался «Кровавый ястреб», им управлял Праксинос. Возможно, вы вспомните это имя.
Каллиадес увидел, как кто-то из стариков кивнул.
– О, – продолжил свой рассказ Одиссей, – имя живет до сих пор, обычно его шепчет ветер в холодные зимние ночи. Это был одержимый человек, потому что мечты о Золотом руне преследовали его во сне и наяву.
Все молчали, пока Одиссей рассказывал свою историю. Никто не двигался, пираты даже не добавляли хвороста в огонь. Каллиадес закрыл глаза, потому что слова рассказчика превращались в его голове в картины. Он видел гладкий черный корабль и его кроваво-красный парус и почти чувствовал холод тумана, опустившегося вокруг, когда стих ветер.
– Теперь у Золотого руна своя странная история, – сказал царь Итаки. – Как многие из вас знают, есть люди, которые используют руно, чтобы собирать золото в высоких горах на востоке. Они опускают его в сильное течение реки, и золотая пыль и кусочки драгоценного металла прилипают к шерсти. Но это руно было особенным. Умная старая женщина когда-то рассказала мне, что оно появилось от волшебного ребенка, наполовину бога и наполовину человека. В один прекрасный день, когда его преследовали злые люди, он превратился в барана и захотел смешаться со стадом овец. Но мальчик-пастух заметил его и предупредил преследователей. Прежде чем он успел принять свой прежний облик, они напали на него с ножами и мечами. Никто из них не захотел есть это проклятое мясо, но мальчик-пастух снял с него кожу и продал руно человеку, разыскивающему золото. И с этого, парни, началась легенда. Он отправился в горы, нашел подходящий ручей и положил руно под воду. Вскоре оно начало мерцать и блестеть, к закату оно было так нагружено золотом, что этому человеку понадобилась вся сила, чтобы вытащить его. И это было только начало. Он повесил руно сушиться, а затем начал вычесывать из него золото. Он чесал и чесал. Ему удалось наполнить четыре маленьких мешка, а руно все еще мерцало, словно украденное солнце. Весь следующий день этот золотоискатель вычесывал шкуру и наполнил еще восемь мешков. А руно все еще было полным. Не имея больше мешков, он осторожно свернул руно и сел, не зная, что делать. Другие мужчины начали спускаться с гор, жалуясь, что все золото пропало. Не осталось даже крупинки. Человек этот не был юношей и не страдал жадностью. Он спустил мешки в долину и на собранное золото построил дом, приобрел лошадей и скот. Он взял жену и зажил спокойной и довольной жизнью. У него был сын, любимый сын, которого сразила чума. Человек был в отчаянии, потому что мальчик, который был для него солнцем и луной, умирал. Пастух рассказал ему о целительнице, которая жила в горной пещере, и человек отправился туда, взвалив сына на спину.