Напряжение в трюме все нарастало, а Кулли наслаждался каждым словом из этой беседы, вспоминая свою прошлую жизнь и проклятую ведьму-жену. Кулли одинок, и это делает его счастливым. Он не женат, и не собирается брать новую жену. А для постельных утех у него рабыня есть.
— Да-а, парень! — улыбался Кулли. — Ты, кажется, еще не понял, во что вляпался. Как сказал наш ванакс Эней: бойся своих желаний, они могут сбыться. Любовь, говоришь… Ну-ну!
Глава 5
Год 1 от основания храма. Месяц шестой, не имеющий имени. Сифнос.
Двойной удар колокола. Купцы плывут. Я взял на руки сына, который с упоением предавался древней, как мир игре «ехали, ехали в лес за орехами», и взбежал на стену. Раз, два, три… девять! А уходило восемь? Точно наши? Странно, на сигнальной башне сидят парни с такой дальнозоркостью, что никакими очками не исправить. Они еще ни разу не ошиблись. Хотя теперь и я увидел. С носа переднего корабля бронзовым зеркалом пускают солнечные зайчики, да не абы как, а специальным кодом, который мы меняем каждый рейс. Не приведи боги, ошибется дозорный, или враги нашу хитрость разгадают. Тогда кровью умоемся.
До чего же я люблю с высоты акрополя на море смотреть. Бирюзовая гладь расстилается до самого горизонта, прерываясь лишь сероватыми облаками соседних островов. Тут, куда ни глянь, соседи видны. Вон Милос, вон Серифос, а вон там вдалеке — толстая полоса Пароса, застрявшая между морем и нежно-голубым небом. И это все мое теперь. На новые владения пока что никто не претендует, потому как претендовать особенно некому. Ахейское войско со скоростью беременной черепахи ползет к Трое, грабя все на своем пути. Причем, как докладывает мне Кноссо, которого я пустил вслед за ними, они изрядно сбились с курса. Это весьма странно, потому как с ними плывет Одиссей, а уж он-то в Трое был. Мелкая месть? Посмотрим… Они и в каноническом варианте ошиблись километров на пятьсот к югу, уплыли в Мисию и, пока разобрались, изрядно разорили ту страну. Так почему пришло на один корабль больше? Ограбили кого-то по дороге? Я же им строго-настрого запретил разбоем заниматься.
— Господин! — услышал я робкий голос.
— Рапану? — изумился я, узрев перед собой знакомую кошачью физиономию. — Мы думали, ты погиб! Сестры за тебя поминальные жертвы принесли! Анат до сих пор в трауре ходит.
— Я к разбойникам в плен попал, царственный, — развел тот руками. — Буря унесла нас к Кипру, едва выкрутились. Я медь из Алассии на зерно менял. Только так и смог корабль и людей выкупить.
— Слухи идут, что Энгоми в осаде, — вопросительно посмотрел я на него.
— Энгоми пал, господин, — вступил в разговор Кулли. — Мы сами видели это. Царства Алассия больше нет.
— Надо же! — задумался я. — Креуса! Забери Ила!
Жена увела ревущего мальчишку, который хотел подергать за цветные кисти на поясе какой-то смуглой девушки, робко переминавшейся с ноги на ногу рядом с парнем в пропыленном льняном хитоне.
— Значит, Алассия пала, — удивленно протянул я. — Это надо обдумать. Нам не помешают медные рудники. Если они станут нашими, мы возьмем Египет за горло. Синайской меди им не хватает.
— Господин! — изумленно посмотрели на меня купцы. — Если у нас будет медь Кипра, мы не только Египет, мы все Великое море за горло возьмем. Тамошняя медь — самая дешевая. Но ведь этот остров — настоящее разбойничье гнездо. Там два десятка князей поделили земли и грабят всех, кто плывет мимо.
— Два десятка — это гораздо лучше, чем один, — пояснил я и показал на парня с девушкой. — Это кто?
— Это Анхер. Искусный строитель, скульптор и камнерез, — гордо выпятил тощую грудь Кулли. — А это его невеста, господин. Пришлось сначала ее украсть, иначе он нипочем сюда ехать не хотел.
— Это вы хорошо придумали, — одобрительно кивнул я. — А чего он понурый такой? Вы ему рассказали, что его ждет большое будущее?
— Рассказали, господин. Только девка эта — настоящая язва, — доверительно сказал Кулли. — Она из него уже всю душу вытрясла. Она из богатой семьи, а он простой мастер. Он ей не ровня. Требует, чтобы он ее домой отправил. У нее там жених есть.
— Понятно… — протянул я. — Дайте угадаю. Бедный паренек втрескался в богатую красавицу, вы ее украли, а он, чтобы ее спасти, сбежал из страны и теперь готов служить кому угодно. Она хочет домой, а он нет, потому что иначе не видать ему любовь всей его жизни как своих ушей. Еще и киркой в каменоломнях помахать придется за побег. Так?
— Так, господин, — удивились они моей понятливости.
— Переводи, — вздохнул я и показал египтянам, чтобы подошли.