— Я предлагаю оставить в Трое сильный гарнизон, а остальные войска пустить по дорогам. Ахейцам нужна еда! Так лишите их ее. Бейте их там, где они попытаются взять зерно и скот. Бейте их на море! Порт Трои всегда был полон кораблей. Где они все? Вы позволили своим купцам спрятаться вместо того, чтобы посадить на них лучников и захватывать суда, которые везут продовольствие и новых воинов. Ахейцы не знают наших дорог. Бейте их из засад. Бейте, пока они спят в своем лагере. Бейте их, когда они пойдут набрать кувшин воды.
— Слова труса, — едва слышно произнес Парис, а Гектор рыкнул на него.
— Заткнись! Если бы не Эней, нас бы сегодня в землю втоптали.
— То есть ты не дашь нам то войско, которое сейчас стоит в Дардане? — глаза Париамы опасно сузились и превратились в узкие щели.
— Конечно же, нет! — ответил я, не обращая внимания на поднявшийся ропот. — Я не собираюсь впустую класть своих людей. И я не позволю разорить свою страну. Я немедленно ухожу отсюда и возьму Лемнос. Это куда важнее, чем поединки отважных мужей, из которых половина сегодня будет похоронена.
— Почему именно Лемнос? — не понял один из старейшин. — Что тебе царь Евн сделал-то?
— Он везет в ахейский лагерь зерно и мясо, — ответил я. — И он меняет его на ваших людей и на ваше добро. Если я отрежу подвоз еды с моря, а вы — с суши, ахейцы уйдут. Они не смогут сидеть тут, умирая от голода, тем более что воины хотят домой. Там только что прошло нашествие дорийцев.
— А что ты думаешь насчет предложения Париса? — спросил Париама, в глазах которого за стеной льда читалось некоторое раздумье. — Мы уже поняли, что ты истинный кладезь мудрости, из которого не стыдно испить даже убеленным сединой мужам.
— Я считаю, что ахейцы только посмеются над нами, — пожал я плечами. — Договаривается тот, кто слабее. Именно так они и подумают.
— Понятно, — вздохнул царь, который, видимо, и сам так считал. — Но мы все-таки попробуем…
Я кое-как досидел до конца пира, втолкнул в себя лепешку и горсть маслин и вышел из города прямо в ночь. Все-таки искусство осады здесь находится в зачаточном состоянии. Агамемнон даже ворота не перекрыл. Тьфу ты! Я все никак не пойму, кто из них тупее: те, кто сидит в крепости или же те, кто пытается ее взять? А еще я окончательно испортил отношения с троянцами, публично выставив их дураками. Можно было сделать это как-то более дипломатично? Наверное, да, но я еще этого не умею. Я ведь и в прошлой жизни этого не умел. За что и регулярно страдал…
Глава 13
В то же самое время. Недалеко от Халеба. Заречье.
Кулли сидел перед царем Бар-Набашем, одним из вождей ахламу, жуткого народа, вышедшего из пустыни на погибель всему сущему. К удивлению купца, владыка кочевого племени не производил впечатления человека, который питается младенцами. Напротив, лицо его казалось благообразным и умиротворенным, а глаза смотрели с благожелательным интересом. Царь неплохо говорил на языке амореев, который Кулли знал, а его уста никогда не покидали необдуманные слова. И не скажешь даже, что это его воины прямо сейчас разоряют города Заречья.
Царь Бар-Набаш правил немалым племенем, которое пасло свои стада между Халебом и Каркемишем, прогнав оттуда крестьян, что жили там когда-то. Словно ненасытная саранча, арамеи заполонили все земли от Ханаана и до самого устья Евфрата. И откуда только их взялось столько?
Кулли огляделся по сторонам. Полотняный шатер, сотканный из шерсти коз, стоит на деревянных столбах, а его задняя часть прижимается к отвесной скале. Пол устилают циновки, покрытые вытертыми коврами. Роскошная мебель, явно взятая в разоренных городах, и бронзовые светильники, взятые там же, украшают своей чужеродностью аскетичный интерьер. Только оружие здесь богатое, оно резко выделяется на фоне окружающей его простоты. Кулли не о чем было беспокоиться в этом страшном разбойничьем логове. Тот, кто переступал порог шатра кочевника, становился его гостем. И тогда, что бы ни случилось, хозяин будет защищать его даже от своих соплеменников. Впрочем, этот порог когда-нибудь все равно придется переступить, чтобы покинуть сей гостеприимный дом, и для этого вавилонянин привел с собой сотню критян и почти не взял никакого товара. Так меньше соблазна напасть.
— Интересные вещи ты предлагаешь, царский слуга, — сказал Бар-Набаш, любовно поглаживая копье, поднесенное ему в дар. Ему поднесли еще и ожерелье из янтаря, но его арамей, едва взглянув, отослал на женскую половину, которая располагалась тут же, прямо за тканой занавесью. Старый воин был совершенно равнодушен к бабским цацкам.