Та недоверчиво сощурилась:
— Откуда ты знаешь об Ардис-холле? Да и про всё прочее тоже: что Харман читает, как устроена Земля?.. Факсы не для тебя, свободно расхаживать между нами — опасно…
— А я наблюдаю. Наблюдаю и жду. Иногда выбираюсь в свет.
— Горящий Человек, — понимающе кивнула Ханна.
— И не только. — Старуха поднялась. — У вас усталый вид. Не пора ли по комнатам и баиньки? Завтра договорим. Тарелки можете оставить, я вымою.
Тарелки? Вымыть? Путешественники округлили глаза. Ах да, ведь поблизости ни единого сервитора.
Ада хотела взбунтоваться, мол, рано ещё спать, да и Одиссей не поведал свою историю. Потом посмотрела на своих спутников: у Ханны слипались веки, Даэмана так развезло, что он клевал носом, Харман вдруг по-настоящему состарился… Только тут девушка ощутила собственную усталость. В самом деле, денёк выдался не из лёгких. Пора и на покой.
Сын Лаэрта не спешил покидать столовую, но Сейви отвела друзей вниз по коридору, озаряемому лишь редкими грозовыми вспышками, потом по застеклённому эскалатору, что вился вокруг Золотых Ворот, и наконец на самый верх северной башни, где прямо к прозрачному тоннелю виноградной гроздью лепились пузырьки спальных комнат.
Первую дверь еврейка распахнула перед Ханной. Девушка замерла на пороге: она ожидала увидеть прозрачные изогнутые стены и потолок, но чтобы пол? Гостья сделала шаг вперёд — и тут же отпрыгнула обратно.
— Это совершенно безопасно, — заверила старуха.
— Ну, ладно, — вздохнула Ханна и попыталась ещё раз.
Кровать находилась у дальней стены; как и крохотный туалет с ванной, она была защищена от посторонних глаз. Зато стоило девушке опустить взгляд — восемью сотнями футов ниже ослепительные молнии чётко обрисовывали каменные развалины на склоне холма.
Осторожно переступая по невидимому стеклу, Ханна добралась до постели и благодарно рухнула на неё. Друзья рассмеялись и захлопали в ладоши.
— Интересно, как я ночью выйду кое-куда, если приспичит, — проворчала девушка.
— Ничего, Ханна Ухр, ты быстро обвыкнешься, — утешила её Сейви. — И запомни, дверь подчиняется только твоему голосу.
— Дверь, закройся, — кротко сказала девушка, и та затворилась.
Каждому из гостей отвели отдельные апартаменты. Даэман доковылял до кровати, не изъявляя ни малейшего страха перед зияющей под ногами бездной; Харман пожелал товарищам спокойной ночи; следующей поселилась Ада.
— Отоспись хорошенько, милая, — сказала Сейви. — Надеюсь, ты поднимешься рано: здесь бывают чудесные рассветы.
На постели лежало свежее атласное бельё. Девушка торопливо приняла горячий душ, просушила волосы, бросила одежду на стульчике возле раковины и в шёлковой сорочке забралась в кровать. Повернувшись к прозрачной стене, юная хозяйка Ардис-холла устремила взгляд на горные, затянутые тучами пики. Гроза понемногу отходила на восток, молнии всё реже полыхали где-то вдали, а ближние вершины уже заливало бледное сияние луны. Ада свесила голову и посмотрела вниз, на мост и руины. Как там говорил Одиссей? Ягуары, бурундуки и привидения? Серые камни в зловещем ореоле и впрямь наводили на думы о призраках.
В дверь негромко постучали.
Девушка соскочила на прохладный пол, прошла через всю комнату и приложила пальцы к металлической створке.
— Кто здесь?
— Харман.
Сердце Ады подпрыгнуло. В глубине души она, конечно же, надеялась, мечтала, что мужчина присоединится к ней этой ночью.
— Дверь, откройся, — шепнула девушка и отступила назад, мимоходом полюбовавшись на свои стройные руки и белоснежную сорочку, озарённую молочным мерцанием.
Харман, тоже в одной пижаме синего шёлка, шагнул внутрь и подождал, пока хозяйка прикажет створке захлопнуться. Ада ждала. Вот сейчас он подхватит её на руки, пройдёт по невидимому полу, бережно положит на мягкую постель… Каково это — заниматься любовью над бездной, среди туч и горных вершин?
— Нам нужно поговорить, — вполголоса промолвил мужчина.
Девушка молча кивнула.
— Я чувствую, что наш Одиссей должен провести эти недели в правильном месте, — выдохнул гость. — И что жилище Ханны ему не подходит.
Ада скрестила руки на груди. Надо же быть такой… На миг ей почудилось, будто холодный горный ветер подул сквозь стекло.
— Да ты же в первый раз его видишь, — шёпотом возмутилась девушка. — Что у него на уме?
— Согласен. Однако если сын Лаэрта — тот, за кого себя выдаёт, это может оказаться очень важно.