Кроме пары нелепо длинных копий, каждое из которых торчало при полёте сквозь пузырь силового поля, бородач захватил с собою круглый щит, искусно сработанный из бронзы и покрытый слоями бычьих шкур, а также короткий меч и нож за поясом. Аде, гораздо чаще имевшей дело с туринскими пеленами, чем она признавалась, становилось всё больше не по себе из-за этого нежданного вторжения участника фантастической истории о Трое в привычный, хотя и одичавший в последнее время, мир. Выбравшись из диска, девушка зашагала следом за мужчинами.
— Нет! — рявкнул Одиссей. — Ты останешься с летучей повозкой.
— Раскатал губы! — огрызнулась Ада.
Герой драмы испустил вздох и зашептал, обращаясь к обоим спутникам:
— Ждите здесь, за кустами. Ведите себя тихо. Если кто приблизится, дуйте в машину и активируйте силовое поле.
— Я не умею, — запротестовал Харман.
— Да я оставил невыключенной систему искусственного интеллекта, — туманно пояснил сын Лаэрта. — Просто скажете: «Поле, активируйся».
С этими словами он медленно и бесшумно двинулся по равнине, зажав копья в обеих руках. Стадо паслось так близко, что до хозяйки Ардис-холла доносилось мерное чавканье и похрюкивание, она даже слышала, как острые зубы рвут клочья травы, и ощущала крепкий запах, исходящий от звериных шкур. Животные вели себя доверчиво и не обращали внимания на человека, пока тот не подобрался почти вплотную.
Одиссей положил наземь щит и лишнее копьё. Существа прекратили жевать и чутко, но без опаски глядели на странное двуногое.
Могучее тело охотника спружинило, выгнулось и резко расправилось. Пика полетела ровно и прямо, медный наконечник поразил ближайшего зверя в грудь и пробил его длинную, выносливую шею. Животное завертелось, издало приглушённый хрип и тяжко рухнуло.
Прочие травоядные всхрапнули, жалобно заблеяли и с громким топотом кинулись наутёк. (Ада никогда не видела, чтобы живое существо передвигалось столь необычными зигзагами, молниеносно меняя направление.) Долина быстро опустела.
Преклонив колено возле добычи, Одиссей достал из-за пояса короткий искривлённый нож. Несколькими точными быстрыми ударами он распорол тёплое чрево, извлёк внутренности, отшвырнул их прочь (одна лишь печень зачем-то отправилась в пластиковый пакет), располосовал кожу от бёдра и, отрезав приличный кусок мяса, запрятал его в другой свёрток. После этого перерезал мёртвому созданию горло, слил кровь на землю и осторожно, стараясь не сломать, извлёк наружу копьё. Потом насухо вытер блестящее древко и наконечник о траву.
Ада ощутила подкатывающую волну тошноты; дабы не грохнуться в обморок перед товарищами, девушка присела и нагнула голову к самым коленям, выжидая, пока чёрные точки не перестанут плясать перед глазами. Впервые в жизни юной хозяйке Ардис-холла довелось увидеть, как человек убил животное и к тому же проворно выпотрошил его, почти сняв шкуру. Боже, это выглядело так… целесообразно. Она устыдилась своей реакции, но ничего не могла поделать.
Харман заботливо тронул Аду за плечо; та отмахнулась, и он побрёл посмотреть на окровавленную тушу.
— Оставайся на месте, — окликнул его Одиссей.
Недавний именинник смущённо кашлянул.
— Так они же ускакали. Разве тебе не нужна помощь с…
Бородатый охотник поднял широкую ладонь, повелевая спутнику держаться подальше.
— Это лишь приманка. На самом деле… Замрите.
Ада и Харман обратили взоры на запад. Пара чёрно-бело-красных двуногих существ приближались на ужасающей скорости, ещё стремительнее, чем удирали травоядные. У владелицы Ардис-холла перехватило дыхание. Девяностодевятилетний мужчина остолбенел.
Сначала твари мчались к истекающей кровью туше и коленопреклонённому Одиссею, покрывая шестьдесят миль в час, потом внезапно затормозили, подняв густое облако пыли. Ада узнала тех самых кошмар-птиц, которые с борта соньера казались столь забавными. (Подумаешь, страусы, неуклюжие бройлеры-переростки, и бегать-то толком не умеют.) Зато вблизи они повергали в трепет.
Мерзкие существа застыли в пяти шагах от желанной добычи и уставились на Одиссея. Мускулистые девятифутовые тела «птичек» покрывало белоснежное оперение, чернели только рудиментарные крылья и дюжие ноги, каждая толщиной с торс Ады. Уродливо загнутые клювы в три с лишним фута длиной были обведены красным, как будто вымочены в свежей крови; могучие мышцы, управляющие ими, заметно раздувались под кожей, как раз под ярко-алым длинным хохолком из шести перьев, торчащим позади. Злорадные жёлтые зрачки, окружённые синей радужкой, напоминали глаза возрождённых ящеров. Словно в дополнение к сильным кривым клювам, хищники скребли землю страшными когтями длиною в человеческое предплечье и рассекали воздух ещё более жуткими острыми наростами на сгибах крыльев.