— Здравствуй, Петя, — сказал мужчина. — Ты меня не знаешь, зато я тебя знаю. Ты остался кое-что должен моему хорошему знакомому. Алексею Алексеевичу Григорьеву. Из-за тебя он сейчас лежит в больнице с сердечным приступом. Залезай в машину.
— Погодите, погодите, — взмолился Савинков. — Мы же договаривались… «Данаю» в обмен на голландцев.
— Правильно, — кивнул мужчина. — Тогда за каким хреном тебя, сука, на корабль понесло, а?
Петя оглянулся. Не надо было обладать могучим интеллектом, чтобы понять: он влип окончательно. За подляну, которую он собирался кинуть Леше Григорьеву, платить придется по полной программе. И «бычкам» нанятым, и этому гороподобному.
— Садись в машину, если жизнь дорога, — предложил мужчина.
Пете ничего не оставалось делать, кроме как забраться в машину. Но, едва он плюхнулся на заднее сиденье, Женя словно кошка, зашипев, вцепилась ему в лицо.
— А-а! — заверещал Петя. — Спасите!!!
— Оп-па! — озадаченно заметил Мало-старший. — Об этом я как-то не подумал. — Он заглянул в салон, схватил Женю за руки. — Тихо. Тихо, девочка, тихо. Успокойся.
Глаза Жени сверкали яростью, на лице застыла гримаса отвращения. Петя, всхлипывая, зажимал желтыми ладошками окровавленное лицо.
— Вадим, — обернулся Вячеслав Аркадьевич, — забери его в джип. А то он до дома не доедет. А «быков» этих сюда гони.
Сопровождаемые Боксером, Паней и Пестрым, «бычки» подошли к «БМВ».
— Здорово, братва, — оглядел обоих боевиков Малостарший. — Вы меня знаете?
— А это зависит от того, кто ты, — ответил первый «бычок».
Он раньше приятеля сообразил, что, кажется, дело закончится чистым базаром.
— Я — Кроха. Слыхал?
— Слышал, — согласился «бычок».
— В общем, так, братва. Алексей Алексеевич — мой «клиент». Вы к нему никаких дел больше не имейте, иначе конкретно поссоримся.
— Да мы без наездов, — пожал плечами второй «бычок». — Нас горбатый навел. Сказал, мужика наказать надо.
— Кинул вас, как лохов, ваш горбатый, — серьезно заявил Пестрый. — И чуть под разбор реальный не подвел.
— Мы с него спросим конкретно за это, — пообещал первый «бычок».
— Короче, братва, — сказал Мало-старший. — К вам конкретно у нас предъяв нет. Сейчас подъедем к горбатому домой, мы заберем то, что он должен нашему человеку, а потом он ваш. Делайте с ним что хотите. Идет?
— Базара нет, Кроха, — ответил первый «бычок». — Поехали. А этот фуфлогон нам ответит. Конкретно. Гад буду.
Владимир Андреевич продолжал улыбаться, даже когда к нему подошли двое в штатском и, показав удостоверения, сказали негромко:
— Владимир Андреевич, пойдемте с нами, пожалуйста.
— А что такое? — Козельцев все еще пребывал в благодушном настроении. — Что-то не так? Я что-нибудь неправильно заполнил?
— Пройдемте с нами, мы вам все объясним.
Они прошли в помещение для личного досмотра. Штатские открыли дверь, пропустили Козельцева. Тот шагнул в комнату и замер на пороге. Слишком много тут было народу. Несколько сотрудников таможни, еще двое в штатском. Женщина какая-то. Козельцев обернулся:
— Я не понимаю…
— Проходите, — с ледяной вежливостью попросил Гриша Панкратов.
Катя поднялась со стула.
— Владимир Андреевич Козельцев?
— Да, это я, — подтвердил тот.
— Вы арестованы.
— Постойте… Как арестован? На каком основании?
Катя шлепнула на стол ордер.
— Ты обвиняешься, — жестко сказала она, — по статье сто двадцать шестой — «похищение людей». По статье сто двадцать девятой — «клевета». По статье… В общем, статей с десяток наберется, а пока, чтобы у тебя не возникало вопросов… — Катя повернулась к таможенникам. — Начинайте.
Таможенник подозвал двоих штатских:
— Товарищи понятые, подойдите, пожалуйста. — И повернулся к Козельцеву. — Это ваш кейс?
— Мой, — кивнул тот.
— Что в нем?
— Картины. Три голландские миниатюры пятнадцатого века.
— Вам известно, что картины, представляющие собой особую историческую ценность, запрещены к продаже за границу Российской Федерации без специального разрешения?
— Конечно, — кивнул Владимир Андреевич.
— Вы по-прежнему настаиваете, что в кейсе подлинные картины?
— Разумеется.
— Откройте, пожалуйста, чемодан.
— Да ради бога. — Козельцев отщелкнул замки, поднял крышку.