- Мамуля!
Как же я любила ее обнимать! Не передать словами. Когда вот это вот маленькое тельце вжимается со всей искренностью и нежностью, внутри все плавится и тает.
- Привет, малышка!
- Мамочка, как я рада, что ты прилетела!
Никакой лжи, пафоса или двойного смысла. Чистая радость окружила нас своим теплом. Ради таких моментов и стоит жить!
- Давай, вставай, умывайся и бегом завтракать! Сегодня будет трудный день.
- Как дедушка?
- Пока не знаем, как раз собираемся в больницу.
Но сначала мне надо было завершить начатое. Мама помогла отыскать нужное фото. Зернистое, черно-белое. Но на нем отчетливо было видно лицо.
- Надо же, никогда не обращала внимания, как вы похожи.
И правда, наряди меня также и вуа-ля. Копия, ни дать ни взять. Вместе с находкой закрылась в родительской спальне и начала медитировать.
Первым делом решила проверить Катю. Подспудно боялась, что и ей перейдет наша хворь. Образ дочки возник легко. И ниточки между нами все были светлыми и добрыми. Отпустила ее и вернулась к предкам. Папа тоже появился достаточно быстро.
- Привет!
- Пап, рада тебя видеть!
- И я.
- Нам не хватает еще одного человека. От которого все и идет.
И я сосредоточенно начала лепить образ бабы Лёли. Получалось не очень. Папа даже нашел где-то в моем сознании стул и присел на него, пока ждал.
- Давай помогу, я ее хорошо помню.
И он тоже закрыл глаза и углубился в воспоминания. Так дело пошло быстрее. Представляли мы ее по разному, видимо. Картинка получилась, как письмо из Простоквашино. Косынка на седых волосах переходила в шерстяной платок, теплая кофта и легкая юбка. С ногами так вообще - на одной калоша с фото, на другой тапочек. Смешно вышло. Но пора знакомиться.
- Здравствуйте!
- Здравствуйте, здравствуйте, мои милые.
Баба Лёля улыбалась, зеркально повторяя мою привычную улыбку. Это было, как увидеть себя в старости. Очень странно.
- Помогите нам нащупать источник родовой болезни!
- Так, а что помогать, вот он.
И между нами образовался треугольник из той самой черной гадости. Только у бабушки она шла не от сердца, а как бы из кармана юбки. А если быть точной, то как раз именно из него. Потому, что в этот момент, она достала свой конец нити и отпустила. Мгла с той стороны зашипела, втянулась и оборвалась возле папиной груди.
- Как? И мы тоже так можем?
- Можете, но вам надо ее из себя выгнать наружу.
- И что для этого надо сделать?
- Она не от мира сего, чуждая, ее силой природы вытравить надо. Адамова голова, расковник, петров крест…
- Где-то я это уже слышала...
- Это травки такие, очень редкие, но нашему роду всегда открываются.
- Травки! Так у меня есть настой из них вроде!
- Вот и пей, хворь тут же начнет чувствовать и истончаться. А там и прогнать сможете. Сами.
И она испарилась. Папа обернулся ко мне и тоже начал растворяться.
- Увидимся, Иришка.
- Обязательно! Теперь все точно будет хорошо!
Вышла я из комнаты ярко улыбаясь и пританцовывая. Естественно, удивляя всех своим поведением. Неважно. Скоро все наладится.
…
Сидя возле папиной больничной койки, я слегка растратила энтузиазм. Он был очень бледным и осунувшимся. Без сознания. С кучей трубочек, торчащих из тела. Как будто они высасывали из него все жизненные соки, а не наоборот - давали возможность существовать. Я решила рискнуть. Выпроводила из палаты маму с Машей и вытащила настойку. Поднимая кислородную маску, все боялась, что, как в американских фильмах, сейчас все запищит и сюда сбежится полчище врачей, но ничего не произошло. Влила по капельке лекарство и вернула маску на место. Как тут и была все время.
Этот ритуал я повторила раза четыре за день, хоть и фантазия порядком иссякла придумывать причины, чтобы остаться наедине и не порождать лишние вопросы. Сама пила по двойной порции с той же периодичностью. Ближе к вечеру дала о себе знать усталость. Пришлось пододвинуть стул поближе и облокотиться на постель. Остальные уехали домой - Катя все это время была там одна. Даже вроде ужин какой-то приготовила. Но я пока не могла уйти. Да и до конца приемных часов оставалось всего ничего, надо было еще хотя бы пару порций настоя успеть выпить. Но планы разрушил навалившийся из ниоткуда сон.
- Пап?
- Да
- Пора?
- Давай попробуем!
Мы осторожно прикоснулись к черноте. На ощупь она была колючей и холодной. Я всеми мыслями приказывала ей отступить, параллельно вытягивая из себя руками. Сопротивление оказывалось неслабое, но она все-таки поддавалась. Я даже умудрилась от напряжения прямо у себя в голове вспотеть. Откинули мы ее практически одновременно. Папа тоже, было видно, устал. Но победно улыбался и, до конца не веря в происходящее, ощупывал грудь в поисках остатков болезни. И не находил. Совсем. Ничего.