— Но этого не может быть! Ведь Лешка не стал бы хранить чистую!
— Ну, когда-то на ней, наверное, была запись, — Саша-Матвей пожал плечами. — Но ведь есть много способов ее стереть.
— Это мы с вами сейчас…
— Нет, не беспокойтесь. На ней уже ничего не было, когда она попала в мой диктофон.
Оказывается существует множество причин исчезновения записи: рядом с кассетой мог, например, оказаться сильный магнит; в момент записи могла барахлить аппаратура; кассеты также нельзя проносить через металлоискатель; если пленка — старая, то специальный состав, которым ее покрывают, мог просто осыпаться; если на нее несколько раз делали запись, прогоняя через головку — магнитный слой опять же мог осыпаться. — А Лешка — не самый лучший специалист по звукозаписи, — констатировала я.
А я сама зря старалась, — добавила про себя.
Но тут в голове стала свербить новая мысль. В больнице Лешка говорил про тайник в «своей комнате» под половицей у правого окна, где хранился компромат на обожаемую мамашу. И если он, отправляясь на Кипр, не взял ничего из сейфа, следует ли из этого, что он не взял ничего из тайника? Мне страшно захотелось до него добраться, чтобы, по крайней мере, познакомиться со всеми скелетами из шкафов семьи Багировых, частью которой я вынуждена была себя считать.
Я посмотрела на Сашу-Матвея и рассказала ему про тайник.
— Хотите в него забраться? — тут же понял он меня.
— Хочу, — кивнула я. — И прошу вашей помощи.
— Вы имеете в виду незаконное проникновение на чужую собственность? И каким способом?
— Вот об этом я как раз хотела посоветоваться. У вас в таких делах должен быть большой опыт, — я улыбнулась. — Приглашаю вас в компаньоны. Ну где еще вы найдете такой материал для репортажа?
— Вы мне все отдадите? — уточнил журналист.
— Не знаю, — честно ответила я.
— Ладно, изучим материалы вместе, — вздохнул Саша-Матвей. — А там решим.
Я согласилась и мы стали обсуждать детали ночного похода в гости к Лешке.
После ухода Саши-Матвея я поспала три часа, чтобы не клевать носом ночью (ведь неизвестно, на сколько затянется наша вылазка), потом стала собираться, одевшись как можно более непривлекательно. Хотя моя разбитая и опухшая физиономия сегодня весь день только и привлекала внимание всех попадающихся на пути граждан.
С журналистом мы договорились встретиться неподалеку от интересующего нас обоих двора, а уже оттуда пробираться к месту пешком. Саша-Матвей обещал прихватить с собой все необходимые «инструменты», как он выразился. Надеюсь, он знал, что следует взять с собой. Предполагаю, эта вылазка была далеко не первой в жизни. У меня, признаться, дрожали коленки. И вообще мучил вопрос: а для меня это вторжение на чужую собственность или нет? Ведь я — Лешкина жена, хотя и бывшая, но мать его детей (наследников). Для всех Багиров мертв. Его собственность по идее переходит к моим детям (ну и его матери с отцом, конечно). А дети еще не достигли совершеннолетия и я, как их мать… Но консультироваться с юристом я, естественно, не пошла, допуская, что прямо от юриста меня отправят в другое заведение, с гораздо меньшим комфортом — потому, что любое проникновение на чужую собственность считается преступлением, а если о готовящемся преступлении кому-то стало известно, то он, выполняя гражданский долг, обязан… С другой стороны, юрист обязан сохранять конфиденциальность…
Черт побери, совсем я запуталась в этих тонкостях.
Но в Лешкину квартиру все равно решила лезть, так как бывшего следовало вывести на чистую воду. Пусть расплачивается за то горе, что он принес матери. За то, что выкрал моих детей. За то, что мою внешность исказили до неузнаваемости: ведь еще неизвестно, как все это будет выглядеть после того, как заживут ссадины и пройдет отек. Неужели придется делать пластику?
Настроенная решительно, я припарковала «запорожец» в заранее оговоренном месте. Саша-Матвей тут же выскочил из ближайшей подворотни и юркнул ко мне на переднее сиденье. На плече у него висела довольно вместительная сумка — гораздо большая по размеру, чем та, что была сегодня утром.
— Вы общественным транспортом добирались? — я удивленно посмотрела на него.
— Ничего страшного. Зачем нам две машины? Обратно поедем на вашей. Она не привлечет ничьего внимания.
Я была без сумочки (зачем она мне?), деньги и документы положила в большой нагрудный карман отцовской джинсовой куртки, которую и надела из-за вместительных карманов. Никаких приспособлений взломщика у меня с собой не было: надеялась на своего приятеля — и он мои надежды оправдал.