— Мама в центр поехала…
— А-а! Наверное, фен покупать? — догадалась Феодосия Максимовна.
Зубов непонимающе уставился на старушку:
— Какой фен?
— Ну этот, как его?. Хилипс! С тремями насадками! Мечта у неё такая, говорила!.
— Серьёзно? — удивился капитан.
— Ну да! Несколько раз говорила! — Бабуся мелко закивала и посеменила в подъезд.
Видимо, разговор с несведущим в элементарных вещах мужчиной был ей не интересен.
Зубов качнул коляску, невольно задумавшись. Сам он мечтал получить квартиру и стать майором. И до этого момента наивно полагал, что жена мечтает жить в новой квартире. И чтобы муж стал майором… Получалось, что жизнь намного сложнее, чем он думал.
Новая вводная требовала принятия решения. А это он делать умел… Но в этот момент мимо дома затопал строй солдат. Прозвучала команда «За-пе-вай!». И тут же грянула песня:
Зубов подскочил и, как ошпаренный, рванул к строю:
— Рота-а-а! Отставить песню! — рявкнул он.
Строй послушно замолк, проходя мимо. Капитан метнулся обратно к коляске, ворча:
— Разорались, вашу мать!.
Шматко штурмовал высшую математику. Та сопротивлялась, нанося чувствительный урон интеллекту прапорщика. Логарифмы упрямо застревали в зубах. А интегралы висли на ушах, как макароны по-флотски. В дверь каптёрки постучали. Вошёл рядовой Соколов. На рукаве у него красовалась повязка «Дневальный по роте», на поясе болтался штык-нож, а в руках он держал тряпку и ведро с водой.
— Разрешите, товарищ старший прапорщик? Нужно помыть, — сказал он.
Прапорщик, не отрываясь от познавательной книжки, отрешённо кивнул:
— Нужно — мой.
Тряпка заскользила по полу. Шматко поднял голову:
— Вот спроси меня, Соколов, что такое производная?
— Что такое производная? — послушно закряхтел Кузьма Соколов, оттирая пятно перед шкафом.
— Производная — это… ммм… предел отношения приращения функции… к аргументу.
Как золотой медалист такие вещи Кузьма помнил дословно.
— К приращению аргумента! — машинально поправил он. — Притом, когда приращение аргумента стремится к нулю.
Прапорщик заглянул в учебник:
— Точно! Вот видишь, Соколов, вместе мы с тобой всё знаем!
Вместе мы с тобой — сила!. А поодиночке — нули!
— Опять контрольная? — поинтересовался тот.
— Хуже, Соколов, хуже! Разлучают нас с тобой! Сессия! Похоже, после неё и отчислят…
— Так вы ж раньше как-то сдавали?.
— Вот именно! Как-то сдавал! — хмыкнул Шматко. — С кем-то пил, кому-то давал! А недавно там ректора поменяли… За взятки. Так что всё!
Лавочка прикрылась!
Кузьма посмотрел на загрустившего прапорщика:
— Товарищ старший прапорщик, может, я мог бы… помочь?
— Чем, Соколов? Сессия — это тебе не контрольные… Сессия — штука очная!
— Ну… помочь готовиться?
— Готовиться?! — Шматко хлопнул ладонью по стопке учебников. — Здесь, Соколов, даже Ломоносов не поможет!
Кузьма вежливо возразил:
— Ну, вы же что-то должны с младших курсов помнить? Посидели бы пару ночей…
— Так, Соколов! Ты чего сюда пришёл?! — возмутился старший прапорщик.
— Убраться.
— Вот и убирайся!. В смысле, убирай!.
Решающая сессия неумолимо надвигалась. Времени до неё оставалось всё меньше. А знаний больше… не становилось. Хотя Олег Николаевич по-честному повсюду таскал с собой портфель с учебниками. Даже в гостях у девушки Маши он продолжал в них смотреть. Без особого эффекта. Но упрямо.
Маша к его умственному напряжению относилась с пониманием.
Она смотрела телевизор и не приставала с разговорами. По телевизору шёл фильм «Джентльмены удачи». Шматко с кислой физиономией прислушался. Сиплый голос Доцента произнёс: — …Выучить от сих до сих!
Прапорщик вздохнул:
— Мне бы ваше «от сих до сих»! — он посмотрел на гору учебников. — Вот у меня «от сих до сих» — это «от сих до сих»!. Я и сам уже как псих!
Маша оторвалась от экрана:
— Ты что-то сказал?
— Нет-нет, Машенька, это я про себя. — Шматко снова принялся за чтение: — Производная синуса — косинус. Производная косинуса — минус синус. Первообразная косинуса — синус. Первообразная синуса — минус косинус… Бляха-муха… Дурдом какой-то!
— Олежка, тебе телек не мешает? Может, выключить? — заботливо спросила Маша.
— Не волнуйся, Машенька. Мне уже ничего не сможет помешать.
— Я забыла, что ты у меня умный. И так всё знаешь.
— Ага… Я знаю, что я ни хрена не знаю!. — честно признался Шматко.