Его окликнул Костя Бубенцов — райкомовский шофер:
— Виктор Викторович, уже в райком?
— Да. Дела есть.
— Я тоже сейчас приеду. Только подшамну малость.
— Зачем тебе так рано? Можешь не спешить.
— Нельзя, Виктор Викторович. Новый-то хозяин, говорят, беспокойный, вдруг потребуюсь.
Напоминание о Курганове больно кольнуло Удачина, вернулись прежние мысли и чувство досады. Вот сегодня приедет этот самый товарищ Курганов. Совсем новый человек, ни он никого не знает, ни его никто не видел… А приедет хозяином, ты ему подчиняйся во всем. Поймав себя на неприязненных чувствах к Курганову, Удачин упрекнул себя за это и постарался думать о другом.
Райком был заперт, сторож встретил Удачина удивленно.
— Что так рано, Виктор Викторович?
— Да вот позвонить надо кое-куда.
— Понимаю, забота гложет… А хозяин-то новый, слышал я, — головастый мужик.
— От кого же ты это слышал?
— Земля слухом полнится.
— Ну-ну, ладно, увидим, — проворчал Виктор Викторович и стал подниматься по лестнице.
Глава 2
СУДЬБЫ, ИДУЩИЕ РЯДОМ
Рабочий день первого секретаря обкома начинался рано.
Дежурный по приемной предупредил Курганова, что придется подождать, так как у товарища Заградина посетители.
Курганов попросил свежие газеты и, удобно устроившись в углу широкого кожаного дивана, принялся за чтение.
В комнате стояла спокойная уютная тишина. Косые, чуть тепловатые лучи зимнего солнца, пробиваясь сквозь тонкие шелковые шторы, наполняли ее мягким, чуть желтоватым светом. Мирно тикали и через каждые четверть часа мелодично отзванивали время массивные часы, что стояли в углу у окна. Телефоны трещали поминутно, но тихо, без раздражающих трелей. Люди, входившие сюда, тоже говорили сдержанно, немногословно.
Курганов оторвался от газеты и задумался. Он только вчера приехал из командировки, основательно подустал, и было приятно посидеть вот так, на мягком диване, и немного собраться с мыслями.
Вызов к Заградину его не удивил. Он только что был в командировке в двух самых дальних районах области и предполагал, что секретарь обкома будет интересоваться итогами этой поездки. Но сама встреча с Заградиным волновала, настраивала на воспоминания. В Ветлужске Курганов работал всего полгода, его послали сюда после окончания курсов переподготовки партийных и советских работников. Участок дали важный — избрали заместителем председателя облисполкома. Курганов долго не соглашался, возражал, доказывал, что хотел бы на более живую работу.
Вскоре после этого в области произошли большие изменения — сменилось почти все руководство. Первым секретарем обкома был избран Заградин.
Когда Заградин на пленуме увидел Курганова, он удивился и обрадовался одновременно. Значит, опять сошлись стежки-дорожки?
Взяв его за локоть, Заградин спросил:
— Как ты оказался здесь? Ты же на учебе?
— Уже кончил, Павел Васильевич. Вот сюда послали. В облисполкоме тружусь. Народное образование, культура — все мои дела.
— Скажите пожалуйста, Курганов — и вдруг на такую спокойную стезю подался.
— Что вы, Павел Васильевич. Какая уж спокойная, вздохнуть некогда.
— Ну ладно, ладно. Очень рад, что встретил тебя. Заходи.
Курганов улыбнулся, вспомнив этот разговор, а воспоминания все мелькали одно за другим.
Павел Васильевич Заградин не любил рассказывать о себе. Биография как биография, жизнь как жизнь. Но люди, близко знавшие Заградина, считали, что о его жизни можно писать книги.
…В один из осенних дней девятнадцатого года отряд Красной Армии, в котором служил отец Павла — Василий Заградин, на рысях проходил через его родную деревню Черемшанку. Заградин на десяток минут забежал домой, чтобы взглянуть на сына и жену. Увидеть же ему пришлось только сына — худенького подростка.
Он сидел на лавке у окна, деловито грыз печеную черную картофелину и смотрел на проходивший отряд.
— Здорово, сынок, — хрипло проговорил Заградин и, прислонив к косяку карабин, подошел к Павлу.
Тот недоверчиво посмотрел на рослого красногвардейца, не узнав сначала, потом лицо его дрогнуло, и он уткнулся в пропахшую пылью и потом грудь отца.
— А мать где? — ничего не подозревая, спросил Заградин.
— Мамки… мамки… нет. — И Павел, уже не сдерживаясь, заплакал. — Померла мамка. Неделя, как на кладбище свез…
Василий Заградин пошатнулся от этих слов, с трудом опустился на лавку. Долго сидел молча, шершавой рукой обнимая худенькие плечи сына.