— Желаю успеха.
Уходя, Пухов, как бы между прочим, проговорил:
— Совсем забыл спросить вас, Михаил Сергеевич, продукты будет сама хозяйка забирать или организовать доставку?
— Какие продукты?
— Ну всякие, какие понадобятся. Только дайте указания: как, куда, когда?
Глаза Курганова холодно блеснули под нахмуренными бровями.
— Указание вам следующее: закрытое распределение товаров, какие бы они ни были — мясо это или икра, шубы или туфли, — прекратить.
— Но позвольте…
— Не позволю. Ни вам, ни себе, никому. И прошу иметь в виду, что есть вопросы, по которым не следует дожидаться повторных указаний. Ясно? Вы меня поняли? — этот вопрос Курганова прозвучал так многообещающе, что Пухов ответил незамедлительно:
— Будьте спокойны. Все понял.
Из кабинета Пухов вышел, отдуваясь, вытирая пот своим огромным платком. Закрыв за собой дверь, он, ни к кому не обращаясь, со вздохом проговорил:
— Правду говорят — понедельник день тяжелый.
Глава 8
МЕЖДУ ДВУХ ОГНЕЙ…
На Алешино опускался морозный вечер. Весь день вьюжило, теперь разведрило, и на небе проглянули темно-синие просветы с мерцающими россыпями звезд.
Скоро сумеречную тишину улицы нарушили переливистая трель гармоники и голоса молодежи.
Выйдя из дома, Василий Крылов остановился около калитки, прислушался. Любил он эти вечерние часы. Будь то ранней весной, когда удивительно пахнет оттаивающая земля и журчат ручьи, будь то летом, когда голову дурманят запахи волглых трав, или как сейчас, когда все спит под снегом и мороз пощипывает нос и щеки, — все равно, в любое время года вечера в родном Алешине, суматоха и кутерьма молодежных сборищ с их песнями, шутками, весельем для Василия всегда были полны обаяния.
В дальнем конце улицы зазвенел девичий голос: «Я на реченьку гляжу, в голубую даль, никому не расскажу про свою печаль…»
Василий прислушался, и радостная улыбка озарила лицо. Конечно же Зина, это ее голос. Он застегнул пиджак, поправил ушанку и зашагал по дороге.
…Позже, когда были перепеты все песни, а снег около правления колхоза стал от танцев твердый, как лед, и молодежь начала расходиться по домам, Василий, взяв Зину Корягину за руку, тихо сказал:
— Посидим немного.
Они поднялись на крыльцо детского сада. Дом этот стоял посреди деревни, на небольшом взгорье, и казалось, что через дома и огороды он вглядывается в далекие заснеженные поля и перелески. Когда-то он принадлежал первому деревенскому богатею Курмыцкому.
Большое крыльцо с тонкими витыми столбами и затейливым кружевным козырьком выходило в сад, обнесенный высоким палисадником. Василий перчаткой смахнул снег со ступенек и усадил Зину. Потом быстро заглянул в ее большие серые глаза. Сегодня они были опять грустные.
— Ты что, Зинуша?
— Да так, — Зина плотнее закуталась в шаль, проговорила: — Опять был разговор с отцом…
…Василий и Зина дружили давно. Еще когда бегали в начальную школу, деревенские мальчишки дразнили их «женихом и невестой»… Посмеивались и взрослые. С годами дружба перешла в любовь… Но свадьбы пока не предвиделось. И причиной этому были крупные нелады между Василием Крыловым и отцом Зины — Степаном Кирилловичем Корягиным, председателем колхоза. Характер у Корягина был суровый, властный. Он не раз во всеуслышание заявлял, что в Алешине представляет всех — и партию, и Советскую власть…
Крылов и его товарищи порой никак не могли понять своего председателя. Им было, например, совершенно непонятно, как Корягин мог решиться изменить норму высева пшеницы? Оказалось, он хотел сэкономить и иметь резерв зерна. Что же касается будущего урожая, он рассуждал просто: авось повезет. Не всегда ведь вымокали посевы. Ну разве это хозяйский подход к делу? Комсомольцы возмущались и по такому поводу: осенью, хотя колхоз и не выполнил план мясопоставок, два бычка были порешены для Праздника урожая. А история с поросятами? В Алешине была свиноводческая ферма, и ферма неплохая. Так вот, кое-кто из района и области повадился брать поросяток именно здесь. Породистые, гладкие, упитанные. Ребята шпыняли за это председателя при каждом удобном случае, а он огрызался, бранился, шумел.
Нет, не было взаимопонимания между комсомольцами и председателем алешинского колхоза.
Ни для кого не было секретом, что Степан Кириллович не одобряет дружбу своей дочери с Василием Крыловым.
— Вот что, Зинаида, — не раз говорил он ей. — Бросай-ка ты свои шашни с ним. Не нравится мне твой выбор.