— Чего же шептаться-то? Говорите вслух. Чем это вам лопоухие не угодили?
Деваться было некуда, и Гаранин продолжил уже громче:
— Никита Сергеевич. Когда-то обитатели Балеарских островов были вынуждены просить императора Августа прислать им военную силу для борьбы с этими самыми кроликами. Те пожирали урожаи, перерывали землю, губили сады. Да и в нашем веке «кроличья опасность» кое-где имеется. В Австралии, например, недавно была создана «Великая кроличья стена» — изгородь, перегородившая всю страну с одной-единственной целью — ограничить бесчинства этих безобидных стрекачей. Но вы не подумайте, что я против их разведения. Раз это выгодно — займемся и кроликами.
Курганов подтвердил:
— Займемся этой проблемой, Никита Сергеевич. А то, что начальник управления не любит кроличье мясо, даже к лучшему — поголовье целее будет.
Хрущев махнул рукой.
— Не верю я вам. Судя по тому, как идут дела в вашей, зоне, да и в области, у вас и кролики передохнут. И даже император Август не поможет. — И тут же спросил: — Вы сколько уже лет здесь сидите, Заградин?
— С пятьдесят первого, Никита Сергеевич.
— Не новичок! Пора бы глубже разбираться в делах. Записка же ваша свидетельствует как раз об обратном. — И уже ко всем: — Есть у нас немало таких деятелей. Он вам скажет и как собак стричь, и как кур доить. Он по любому вопросу может речь толкнуть или бумагу настрочить. А по-настоящему вести дело, которое ему поручено, — кишка тонка. Таким героям надо поспешать с ярмарки. Иначе дело у нас не пойдет. — И снова к Заградину: — В чем идея разделения обкомов? Чтобы конкретнее, со знанием дела руководить хозяйством. Прочел я стенограмму вашего выступления на областном активе. Как явствует из него, вы вроде понимаете это. В записке же в ЦК выступаете против. Как вас прикажете понимать? Что-то многовато загадок нам задаете. Вот — даже ратуете против преобразования хилых колхозов в совхозы. Вам же хотим помочь. Неужели это не ясно? Элементарных вещей усечь не можете, а замахиваетесь на государственные масштабы. И организационная структура вас не устраивает, и система капиталовложений, и прочее, и прочее.
Заградин поднялся было:
— Никита Сергеевич, я ведь хотел…
Но Хрущев, однако, остановил его:
— Я тоже за то, чтобы селу давать больше. Но где взять? Выше головы не прыгнешь. Мы делаем все, что можем, товарищ Заградин, и даже больше, чем можем. Мы не баснями, а колбасой и салом хотим кормить людей. Некоторые не в меру прыткие критики вроде вас шпыняют меня. Что, мол, приземляю… вульга… ри… зирую, — это слово он нарочито растянул, — идею коммунизма. Ничего подобного. Я говорил и говорить буду: какое же коммунистическое общество без, допустим, колбасы? Коммунизм — это изобилие. Изобилие всего, что нужно человеку. Это всем известно. Какая же тут вульгаризация?
Откинувшись в кресле, Хрущев обвел все застолье нахмуренным взглядом и со скупой усмешкой произнес:
— Но товарищ Заградин с нами не согласен не только по этим вопросам. Он не согласен и с разоблачением культа личности Сталина.
Тут же раздался глухой, напряженный голос Заградина:
— Я не против критики ошибок Сталина. Но я против того, чтобы видеть только их. Нельзя сбрасывать со счетов коллективизацию, индустриализацию страны. Победу над фашизмом, наконец.
— Думаю, что Сталина я знал получше вас. И если я не побоялся никого и ничего, сказал о нем правду — то я выразил не только свое мнение. Культ личности осудила вся партия, весь народ. Так что вы ломитесь в открытую дверь, Заградин.
— Против того, что сказала партия в осуждение культа, возражений у меня нет, Никита Сергеевич.
Хрущев с усмешкой заметил:
— И на том спасибо! Но к этой партии я, кажется, имею некоторое отношение, не так ли?
Заградин решительно поднялся за столом:
— Никита Сергеевич, прошу разрешить мне сказать несколько слов.
Хрущев развел руками:
— Я здесь не хозяин.
Заградин отодвинул от себя тарелку.
— Прежде хочу сказать, Никита Сергеевич, что я надеялся, что обсуждение вопросов, поднятых мною в записке, будет носить несколько иной характер. И все еще продолжаю надеяться на это. Сейчас же хочу сказать очень коротко. Прежде всего должен признать, что вы абсолютно правы в своей критике нашего обкома и меня лично за состояние дел в сельском хозяйстве области. И если обратили внимание, то в своей записке я сказал прежде всего об этом. Сказал откровенно и объективно. Вы оцениваете состояние наших дел еще более остро. Что же, мы хорошо понимаем, что значат замечания и указания первого секретаря ЦК, и сделаем из них все необходимые выводы.