Мыловаров смотрел на проблемы, что поднимал в записке Заградин, иначе, не так обостренно и непримиримо. Видимо, идет поиск оптимальных путей, думал он. И рано или поздно товарищи, что наверху, и без нас разберутся со всеми этими неувязками. Владимир Павлович вообще считал, что их — его и Заградина — дело: не мудрствуя лукаво, думать о ветлужских делах. Не забегать вперед, но и не отставать от других областей в осуществлении тех нововведений, которые рекомендуются по перестройке сельских дел.
Случалось, что эта позиция второго секретаря обкома была полезной, обеспечивала тщательный подход к делам сложным. Но бывало и наоборот.
Во время ускоренной ликвидации паров и сокращения посевов клеверов позиции Заградина и Мыловарова разошлись. Владимир Павлович, как только было получено указание, еще до обсуждения на пленуме обкома, раскрутил эти дела в полную силу, и лишь вмешательство Заградина несколько сдержало в Ветлужске масштабы столь рискованного поветрия. Правда, Заградина на одном высоком совещании пребольно высекли за это. Однако он утешал себя тем, что все-таки остались в области и пары, и клевера, хоть частично, но остались.
Сейчас Мыловаров был в большом затруднении. Как быть? Допустим, будем обсуждать выступление газеты без Заградина. А что решать? Ведь надо затронуть многих областных руководителей. Кое-кого надо заменить, кого-то подстегнуть взысканием. И все это без учета мнения первого секретаря? Да и не был уверен Владимир Павлович, что без Заградина ему удастся провести на бюро, а тем более на пленуме, такие крутые решения. Он прекрасно знал, каким авторитетом пользуется Заградин у актива. Если же не обсуждать пока — то чем мотивировать задержку? Первому, мол, виднее, на то он и первый? Но тогда ему — Мыловарову — кое-кто скажет: что же ты за второй секретарь обкома, если без Заградина шагу шагнуть не можешь?
Владимир Павлович тяжело вздохнул и заказал телефонный разговор с Москвой — он решил все-таки предупредить Заградина о предстоящем бюро или пленуме. Разговора, однако, не получилось — Павлу Васильевичу, возможно не без воздействия «Ветлужских зарисовок», стало значительно хуже, и его изолировали и от звонков, и от посещений.
Вечером Мыловаров, как они и условились, пошел на совет к Артамонову.
— Материалы к обсуждению готовы. Надо решить, пленум собирать или расширенное бюро. В Приозерске партком уже назначен. Но вот с Кургановым… Давайте подумаем. Человек он известный. Член бюро обкома. Приозерцы его знают и ценят.
— Знают? Вот и хорошо. Пусть сами и решат. Мы лишь порекомендуем.
— Решат ли как надо, вот в чем вопрос.
— Да что вы, Владимир Павлович. У нас же в партии, как известно, демократический централизм. Неужто они не поймут, что значит рекомендация обкома?
— Мы в обкоме-то это еще не обсуждали.
— Ну соберетесь завтра накоротке.
На следующий день Мыловаров хмуро, немногословно объяснил собравшимся членам бюро обкома цель их внеочередного вызова:
— Вы, товарищи, конечно, читали материалы в «Земледельце» и, видимо, понимаете их значение. В общем, прославились мы на всю страну. К вопросам, касающимся областных дел, мы вернемся на пленуме позднее, возможно, даже на следующей неделе. Вы, пожалуй, готовьтесь. Но в газете, как известно, очень остро критикуются дела в Приозерье. Я позвонил Курганову, чтобы он собрал партийный комитет… Для соответствующих выводов… Вот об этом я и хотел поставить вас в известность.
Члены бюро молчали, переглядывались недоуменно. Раздался голос Прохорова.
— Я здесь человек еще новый, — проговорил он. — Может, у вас так принято, — не знаю. Но почему Курганова-то здесь нет? Как я понял, вы говорите об организационных мерах?
— Да, Василий Ильич. Мы должны рекомендовать парткому сделать выводы, и самые кардинальные. Но решает пусть сам партийный комитет. Курганова же я не пригласил по простой причине — и далековато, да и травмировать лишний раз Михаила Сергеевича не хотелось. Я говорил с ним по телефону, объяснил ситуацию.
— И что он вам ответил? — не глядя на Мыловарова, спросил Овсянников, начальник областного управления госбезопасности.
— Что он подчинится любому решению коммунистов.
— Узнаю Курганова, — удовлетворенно кивнул головой Овсянников.
Вновь послышался голос Прохорова. Он озабоченно спросил: