Морозов, однако, словно не слышал столь лестной реплики, обратился к Мыловарову, что называется, напрямую:
— Владимир Павлович, для нас другого секретаря парткома не надо. Курганов такой партийный вожак, за которым любой из нас в огонь и в воду пойдет. Я вот слушаю сегодняшний разговор и ушам своим не верю. Невольно вспоминается давнишний пленум Приозерского райкома. Проходил он в этом же здании и в этом же зале. И тоже обсуждали Курганова. За то, что колхозы укрупнял, деревни сселять решил, ну и прочее. Тогда кое-кто хотел рассчитаться с ним за разные там обиды. Не пошли мы тогда за склочниками. И обком был тогда с нами, поддержал нас. А сейчас вы на основании публикации недобросовестного журналиста клоните нас к несуразному решению. И это после двадцатого съезда партии, после больших и отрадных перемен, происшедших в стране, в том числе и на селе.
— Я не пойму, что предлагаете-то, товарищ Морозов? — уже с другой, недовольной интонацией спросил Мыловаров.
— А разве не ясна моя мысль? Не трогать Курганова, ни в коем случае не трогать! Что же касаемо статей в газете, то пусть, кому положено, разберутся в них. Поверхностно, второпях, видимо, глядел на наши дела газетчик. Не знаю, как будут реагировать на его «Зарисовки» официальные органы, но я свое мнение о них изложил в письме в Центральный Комитет партии.
Мыловаров осуждающе покачал головой, долго, с прищуром, оглядел зал и со вздохом проговорил:
— Даже товарищ Морозов не учитывает важности обсуждаемого вопроса. Я впервые сталкиваюсь с таким странным подходом к делу. Вы ошибаетесь, товарищи. Ошибаетесь.
— Разрешите, Владимир Павлович? — к трибуне направлялся Гаранин.
— В самом начале заседания я говорил и сейчас повторяю: так решать поставленный вопрос нельзя. Было высказано пожелание не затевать сегодня разговора по нашим больным, нерешенным проблемам. Но ведь то, что мы обсуждаем, и эти проблемы разделить невозможно.
Гаранин говорил не меньше получаса. Разобрал итоги последних двух лет (именно на них строил свои выводы Звонов в очерках) на конкретных цифрах, проанализировал состояние колхозов и совхозов управления. Причины низкой урожайности определил, ничуть не смягчая. Потом, в конце, рассказал, как представляет себе перспективу хозяйства на ближайшие годы.
Мыловаров подал реплику:
— Вот слушаю вас, — говорите разумные вещи, хозяйства знаете, план действий тоже вроде имеется, а дела не идут. Почему?
— Ну как почему? Журналист дал исчерпывающий ответ на этот вопрос. Ухожу от решения вопросов, излишне советуюсь, прячусь за чужие спины. У него это черным по белому написано.
Переждав шумок и смех в зале, Гаранин продолжал:
— Причины не эти, конечно, но они есть. И многие из них, безусловно, зависят от нас. Не все дела охватываем, излишне опекаем руководителей хозяйств, нередко не хватает оперативности в решении узловых вопросов. Короче говоря, издержек в руководстве колхозами и совхозами немало, и этого нельзя не признать. Но объективные обстоятельства тоже есть. Ведь наши фонды на удобрения удовлетворяются лишь наполовину. То же с сельхозтехникой. Мы третий год получаем наряды на новый сорт стойкой пшеницы, но они только нарядами и остаются. А с семенами сахарной свеклы? Мы тоже третий год получаем их, когда уже прошли все сроки сева. А вы потом с нас стружку снимаете, за то что она не растет. Таких вопросов, Владимир Павлович, возникает с добрый десяток. Я ведь знаю, что и вы, и другие товарищи бились и бьетесь и за семена, и за трактора, и за аммиачную селитру, и за многое другое. Но скажем прямо, добились немногого. И дело не в чьем-то злом умысле, а в том, что у страны не только Ветлужчина и не только Приозерск. Другим тоже помогать надо.
— Все это так, но не о том речь, — бросил Мыловаров и спросил: — Так как все-таки решать будем, Гаранин?
— А я думаю, вы, товарищ Мыловаров, уже прекрасно поняли настроение членов партийного комитета. Думаю, уверен, такое же оно и у всех наших коммунистов, да и беспартийных тоже. — Гаранин кончил, но с трибуны не уходил. — У меня есть одно частное, но, с моей точки зрения, важное замечание. Я прошу Михаила Сергеевича, — он посмотрел на Курганова, — извинить меня, что делаю это без его согласия. Я не могу не выразить своего удивления и возмущения спекуляцией Звонова на беде Курганова с его сыном. Корреспонденту, прежде чем использовать такой факт, следовало бы разобраться с ним, справиться в судебных органах. И, пользуясь сегодня присутствием ответственных руководителей Ветлужчины, я хотел бы обратить их внимание на эту затянувшуюся историю. Пора бы людям, стоящим на страже социалистической законности, добраться наконец до истины.