Но, боже мой, как мало отклика чувствовала она в своем сердце на взволнованные слова Удачина. Сейчас она поняла, что нет у нее ничего к Виктору Викторовичу, ровным счетом ничего. Правда, ее тянуло к нему, чего-то не хватало, когда она отказывалась от встреч. Но то была, видимо, просто общность интересов, чувство товарищества, естественное стремление человека к дружескому слову, общению. Но чувства, взволнованного, трепетного, — его не было. Нине захотелось как-то смягчить ответ, чтобы не обидеть Удачина.
А Виктор Викторович, не поняв ее состояния, продолжал развивать свои мысли.
— Я думаю, Ниночка, ты не из тех, кто живет предрассудками, всего боится, озабочен только тем, что о нем скажут и что подумают знакомые, соседи или сослуживцы. Такие взгляды давно сданы в архив, они остались только в романах классиков.
— Вы что же, за полную свободу нравов?
— Я против того, чтобы советский человек был рабом условностей.
Нина заговорила тихо, задумчиво, как бы вглядываясь в себя.
— Спасибо вам, Виктор Викторович. Большое спасибо за все, но вы для меня — товарищ, друг. И нам не надо больше говорить об этом. Ну зачем все это? Поймите — не надо, честное слово. — Последние фразы Нина произнесла несвязно, глухо, нервно и вдруг заплакала.
Удачин, удивленный, стал ее успокаивать.
— Что с тобой, Нинок? Почему слезы?
А что она могла сказать ему? Она и сама не знала, почему ей так грустно, тоскливо и тяжело. Удачин был раздосадован, удивлен. Человек не очень твердых моральных правил, имевший и мимолетные встречи, и короткие романы, он не думал, что эта худенькая девушка с небрежной челкой каштановых волос прикует его мысли, свяжет волю, заставит думать о ней, и только о ней.
Отказ Нины лишь вначале обескуражил Виктора Викторовича. «Еще не привыкла, да и пересудов боится, — думал он. — Ну, ничего, положимся на время». И он по-прежнему осторожно, но настойчиво искал встреч с Ниной. И даже разговоры, которые время от времени возникали о них в Приозерске, не останавливали его.
Нина, перейдя в райзо, сначала работала в инспекторской группе, но ее тянуло ближе к своей специальности — к пропашным культурам. Вскоре в этом секторе освободилась должность агронома, и она попросилась туда. Вот теперь это было ее любимое дело, и Нина, старательная, трудолюбивая по натуре, стала дотошно, внимательно изучать состояние пропашных в Приозерье.
Несколько недель подряд по вечерам Родникова рылась в архивах райзо, разыскала сводные планы района за десять и пятнадцать лет, просмотрела многие десятки папок с отчетами, актами, докладными записками, проштудировала не одну сотню различных таблиц и сводок. Ей хотелось выяснить, как выглядел посевной клин пропашных в районе за последние годы, как складывалась урожайность — спад наблюдался или рост? Какие сорта картофеля, капусты прижились в колхозах? И вот кропотливая работа подошла к концу. Тысячи прочитанных бумаг, сотни перелистанных пыльных папок, бесконечные вереницы просмотренных цифр — Все уложилось на небольшом ватманском листе. Две линии — черная и зеленая — пересекли клетчатую поверхность листа, стремительно уйдя вниз, по самую низкую клетку. Пропашные культуры медленно, но верно выживались с приозерских полей. Год от года сужался клин, снижались урожаи, земли отвоевывали другие культуры. Картофеля приозерские колхозники несколько лет назад собирали в среднем по сто пятьдесят — сто шестьдесят центнеров с гектара, а сейчас средний урожай по району сто, от силы сто двадцать! Резко снизился также урожай капусты, свеклы, моркови. Поздние сроки сева, случайный семенной материал, небрежная обработка почвы, что создавало полное раздолье сорнякам, — вот это и предопределяло низкие урожаи.
Утром она пошла к Ключареву — заведующему райзо и молча положила на стол свою таблицу. Тот удивился, исподлобья поглядел на молодого агронома.
— Что за картинка?
— Картина, показывающая, как мы из года в год сужаем пропашной клин.
— Ну и что?
— Как что? Колхозы-то беднеют.
— Посевные планы нам спускает, как известно, область. Так что мы с вами, так сказать, сбоку припека, — отрезал он.
— Да что вы такое говорите, товарищ Ключарев? Ведь наше Приозерье всегда славилось картофелем, капустой, луком, морковью. А по картофелю — так нам не было равных. Такие сорта, как «ранняя роза» и «эпрон», лучше нас никто не выращивал. На ранних овощах многие наши колхозы богатели. А вы говорите — область, облзо. Если они не так планируют посевные задания, то это безобразие.