Заградин ответил не сразу, а после долгого, очень долгого молчания.
Он, как и все в партии, активно, с энтузиазмом поддерживал инициативы Хрущева в первый период его работы на посту Первого секретаря ЦК. Хрущев в то время осуществлял те смелые шаги, которые предпринимала партия по демократизации общественной жизни страны, активизации всех слоев общества. Партия снимала с людей сковывающие путы укоренившихся привычек и норм, веры в готовые истины, порожденные и наложенные на них периодом культа личности Сталина; всячески поддерживала и поощряла все более растущую активность советских людей.
Возрождение ленинских норм и принципов государственной жизни, крупные меры по подъему экономики страны, удовлетворению материально-духовных потребностей народа, процесс воспитания осознанной ответственности каждого человека за жизнь общества давали свои ощутимые результаты.
День ото дня менялась географическая карта страны: росли новые города, поселки, промышленные центры. На берегах Волги и Камы возводились гигантские предприятия с самой современной технологией. Ажурными буровыми вышками щетинился тюменский ландшафт. Осваивались новые месторождения нефти и газа. Через таежные дебри Сибири и Дальнего Востока пролегали новые транспортные магистрали. На некогда залежных и целинных землях Казахстана колосились бескрайние, отливающие янтарем пшеничные поля. А голубые просторы космоса бороздили первые советские спутники и космические корабли.
Однако Заградин все чаще стал задумываться над тем, что мощно и стремительно взятый страной разбег спадает. Особо явственно это ощущалось на состоянии дел на селе.
После долгих размышлений он пришел к определенным выводам о причинах этого процесса.
Дело было в том, что пока Хрущев строго соблюдал принципы коллективного руководства, советовался с товарищами по работе, местными работниками, энергичные меры, осуществляемые по его инициативе по перестройке сельскохозяйственного производства, находили и понимание, и поддержку. Потом он стал больше уповать на свое глубокое знание проблем колхозной деревни, стал самолично принимать некоторые важные, принципиальные решения, приведшие к известным ошибкам, снижению темпов развития сельскохозяйственного производства.
И неуходящая глубокая тревога за дела на селе побудили Заградина искать встречи с Хрущевым.
Личная встреча, однако, не состоялась, и он отправил ту свою докладную записку, которая явилась основной темой их нервного разговора во время ветлужского обеда.
Павел Васильевич сначала постоянно думал и о своей записке, и о столь памятной беседе в доме отдыха архитекторов, ожидая скорых вызовов. Затем острота ожидания стала несколько стушевываться.
— Дел-то у товарищей, конечно, много и без моих докук, — подытожил он свои мысли.
На личные переживания первому секретарю обкома просто не было отпущено, времени, да и характер у Заградина был другой. Он, вернувшись из больницы в Ветлужск, с головой окунулся в обкомовские дела. А их накопилось немало. Уборка шла туго, острейшей проблемой стал транспорт для вывозки картофеля и овощей. Павел Васильевич пошел к Артамонову, но, встретив холодный, отчужденный прием, понял, что придется выкручиваться самим. Решив поскрести по сусекам, собрал в обкоме всех руководителей подчиненных области предприятий. Москвичи тоже оказали помощь. Развязав этот узелок, Заградин на несколько дней выбрался в северную зону области. Здесь-то его и разыскал работник приемной обкома, сообщивший о вызове в Москву.
…Возвращался он из этой поездки в столицу в глубокой задумчивости. В его памяти неотступно стояли лица товарищей по партии, с которыми пришлось встречаться: сосредоточенные, усталые, озабоченные. Он радовался их осведомленности положением дел в стране, глубокой, проникновенной заинтересованности сельскими делами, смелости суждений о причинах отставания сельского сектора в общей экономике страны, их решительному настрою по поводу мер, которые предстоит принимать.
Эти встречи и беседы окрылили Заградина, прибавили сил и энергии. Однако вопрос Курганова не был для него неожиданным… Он и сам не раз задумывался над ним. Мысли о том, что по возвращении в Москву Хрущев ничего не даст стронуть с места и все поведет по-прежнему, по-своему, приходили не раз и Павлу Васильевичу. В то же время он был глубоко уверен в необходимости серьезных изменений положения дел на селе. И Курганову постарался ответить более или менее уверенно.
— Не думаю, что произойдет то, что ты предполагаешь. Не думаю. — Затем, помолчав и улыбнувшись, закончил их встречу: — Ну, а сейчас за дела, Курганыч, за дела. Их у нас с тобой ох как много.