Ключарев удивленно таращил глаза на Нину и молчал. Наивная непримиримость агронома Родниковой буквально лишила его дара речи.
— П-позвольте. А вы-то, собственно, тут при чем? Вам то что за дело до этого? Скажите, какой специалист нашелся. В области сидят люди, не хуже нас с вами понимающие, что к чему.
Нина встала со стула. Чуть прищурясь (это всегда было признаком ее гнева), посмотрела на Ключарева:
— Извините меня, но вы рассуждаете, как чиновник, как бюрократ.
— Что? Как? Вы это кому сказали?
Но Нины уже не было в кабинете.
Она решила не отступать и пошла в райком, к Удачину. Виктор Викторович слушал ее долго, казалось, внимательно, иногда что-то помечал в своем блокноте. А сам пристально глядел на Нину. Девушка решила, что это серьезное внимание к ее словам, к делу, с которым она пришла. Но когда кончила, удивилась, Виктора Викторович вдруг проговорил:
— А вы знаете, Нина, мы решили вас перевести на другую работу.
— Меня? На другую работу? Почему?
— Вчера вечером бюро райкома партии решило рекомендовать вас секретарем райкома комсомола.
— Меня?
— Да, вас.
— Но как же? Почему? Я же агроном. И совсем не знаю комсомольскую работу.
— Как это не знаете? В академии-то вы довольно активно работали в комсомоле. И комсорг курса, и член комитета. Да и у нас вы не последняя фигура в комсомольской организации. Член бюро райкома. Верно ведь?
— Все это так. Но я хочу работать по специальности.
Виктор Викторович встал, подошел к Нине, положил ей руку на плечо. Нина встала, осторожно высвободилась и, чуть отойдя от Удачина, насупленно ждала, что он скажет.
Удачин, стараясь говорить мягче, заметил:
— Мой вам совет: возражения оставьте. Они никого не убедят.
— Да почему никто не спросил моего согласия? Никто даже не поговорил?
— Вот я и говорю. По поручению бюро. Разве этого мало? Ведь работа в райкоме, с молодежью — она же очень тесно связана с селом.
— Хорошо. Я подумаю. А как ваше мнение по этому вопросу? — Нина указала на рулон ватмана.
Удачин развернул таблицу, долго глядел на нее, затем молча вернул Нине.
— Вопрос, конечно, заслуживающий внимания. Но понимаете, боюсь, что несвоевременный. План этого года уже сверстан. Ни семян, ни свободных площадей. Потом как-нибудь подумаем.
Нина аккуратно свернула чертежи, пристально посмотрела на Удачина, чуть заметно улыбнулась:
— Удивительное совпадение мыслей, хоть говорите другими словами.
— У кого? — не поняв, спросил Удачин.
— У вас и Ключарева.
— А разве это плохо?
— Не знаю. Я-то по наивности думала, что помогу вам этим. Думала и думаю сейчас, что пропашные для нашего района — это то звено, за которое надо бы ухватиться.
Удачин выслушал ее, не возражая, а затем, скупо улыбнувшись, проговорил:
— Завтра я жду, Нина Семеновна, ваш ответ о новой работе.
Будучи уже секретарем райкома комсомола, Нина завела разговор о пропашных с Барановым. Баранов слушал Нину молча, терпеливо, не перебивая. Про себя же думал: «Вот есть же люди. То ли по земле они ходят, то ли в облаках витают — не поймешь. Агроном, рассудительная и не глупая, за дела в комсомоле вроде хорошо взялась, а реального понимания жизни нет. Неужели не понимает, что нам не до ее проектов да прожектов? Район хромает на обе ноги, а она в фантазии ударяется». И Баранов так подытожил их разговор:
— Хорошо, мы подумаем. Обязательно подумаем.
Больше сказать Родниковой у него так ничего и не нашлось.
Нина решила написать письмо в обком партии. Целую неделю она размышляла, сомневалась. Потом целую неделю писала. Ответа ждала с нетерпением. Ждала неделю, месяц, два. А его все не было.
«Видно, я ничего не понимаю… Или что-то другое. А может, просто затерялось где-нибудь мое послание?»
Но письму, однако, затеряться не дали.
Когда Курганов перед своим отъездом в Приозерск был на беседе у Заградина, тот сказал ему:
— В сельхозотделе подобраны наиболее характерные письма из Приозерского района. Почитай их. Особенно внимательно посмотри письмо агронома Родниковой. Его в архиве недавно нашли. Письмо, по-моему, толковое. Женщина, видимо, хорошо знает район. Статистика у нее за целых двадцать лет. Обязательно прочти и разыщи самого автора.
Нине Родниковой, разумеется, было приятно, что Курганов начал знакомство с ней с этого письма в обком, читал и перечитывал его, был согласен с многими ее мыслями и предложениями.