Беда вскочил со стула.
— Вы, вы, товарищ Морозов, того… Не заговаривайтесь. У нас люди работают от зари до зари.
— Работают от зари до зари, а едят сухари, — сострил Морозов.
— Бедность не порок, — ответил Беда.
— Была не порок когда-то. А теперь порок, да еще какой.
Курганов внимательно следил за этой перепалкой, затем вмешался.
— Я с вами согласен, товарищ Морозов, нельзя передовых без конца заставлять отдуваться за отстающих. В этом вы правы. Но вы скажите, что сделать, чтобы отстающих не было.
— Ну, знаете, я человек маленький. Скажу только одно — землю надо любить. Негоже, чтобы поля, луга, угодья пустовали. Не обрабатывают поля — забрать, луга не косятся — отдать тому, кто выкосит.
— Ну, забрали, отдали другим. Допустим. Но как же все-таки быть с теми, у кого забрали?
— Вот тогда они и зашевелятся.
— Не завидую я вам, Макар Фомич. С таким соседом держи ухо востро.
— Ну с этим-то соседом мы люди свои, сочтемся, — с улыбкой протянул Морозов. — Как думаешь, Фомич?
— Возможно, что и так. Только ты, Василий Васильевич, не забывай, что живем-то мы в социалистическом государстве.
— Да, да, я это поминутно помню. Как и его основной закон: кто не работает — тот не ест…
Видя, что сейчас может вновь разгореться спор, Курганов встал и проговорил:
— Ну, ладно, товарищи, к этим вопросам мы с вами еще вернемся, и не раз. Сейчас я хотел бы посоветоваться с вами вот о чем.
Михаил Сергеевич прошел к окну около двери и взял на подоконнике какой-то сверток. Вернувшись к столу, развернул его и вытащил три небольших мешочка. Осторожно развязал их и высыпал содержимое на стол отдельными кучками. В одной лежали крупные янтарно-желтые зерна, в другой — белые с желтинкой, в третьей — коричневатые с вишневыми прожилками.
— Фасоль? — спросил Мякотин.
— А вы как думаете? — спросил Курганов, обращаясь к остальным собеседникам.
— Какие-то бобы, — неуверенно проговорил Удачин.
Подкидывая на ладони тяжелые янтарные зерна, Морозов пробасил:
— Знаю, что за штука. Кукуруза.
Курганов подумал: «До чего же мы действительно запустили дело, людей до чего заморозили. Руководители райкома, вожаки колхозов ни черта не знают, кукурузу от фасоли отличить не могут. Тысячу раз был прав Заградин, говоря мне в напутствие, что главное — косность, медвежье спокойствие у людей побороть, заставить их беспокоиться, искать…»
— Да, кукуруза. Вот это «стерлинг», это «сибирячка», это «бессарабка». Одна из самых замечательных, самых урожайных зерновых культур.
Курганов прочел за последнее время немало книг о кукурузе. Прохаживаясь от стола к окну, он перечислял и перечислял качества этой культуры.
— Урожайность — сам-пятьдесят, а то и сам-семьдесят. Ну-ка назовите, какое еще зерно дает такое потомство? Такого больше нет или почти нет. А полезные свойства злака? Да их трудно перечислить. Кукуруза — это хлеб, крупы, спирт, крахмал, сахар, напитки. А ее кормовые качества? Равных кукурузе культур и по этим свойствам нет.
Удачин тяжело вздохнул. Мякотин, посмотрев на него и Курганова, нерешительно проговорил:
— Нежная культура. Солнышко любит.
— Тепло она любит, это верно, — согласился Курганов. — Но растет и в центральных районах. Под Москвой в том числе. Если руки приложить. — И, обращаясь уже к Беде и Морозову, проговорил: — Хочу попросить вас начать.
Беда опять взял на ладони тяжелые округло-продолговатые зерна.
— Это, дорогой товарищ Беда, такая штука, что если за нее взяться как следует, так любой колхоз за год-два на ноги встанет.
Беда и Морозов молчали.
Василий Васильевич прикидывал, где ее разместить, новую-то культуру, как встретят это задание правленцы, колхозники.
Глаза Макара Фомича тоже сначала загорелись задором, особенно когда Курганов рассказывал об урожаях этой культуры. Но, вспомнив причину своего приезда в райком, он быстро расстался с радужным настроением. Ему даже досадно сделалось. Вот, подумал он, какой он, новый-то. Не спросит, как дела, как управляемся со своими уже изведанными культурами, а задает дело, которое еще неизвестно, чем и кончится. Тут и так бьешься как рыба об лед — то семян нет, то долги одолели, то эмтээсовцы мудрят, а он новую мороку придумал — кукуруза. И Беда со скептическим видом, ссыпав с ладони зерна обратно в мешочек, проговорил:
— Конечно, заманчиво. Но не для нас. Не вызреет.
— Ну, ну, Макар Фомич. Зачем спешите? И у нас вызреет. Но если даже и не вызреет на зерно, то все равно не страшно. Все равно выгодно.
— Это как же так? — спросил Морозов.