— Котлы должны сверкать так, чтобы я в них свое отражение увидела! — привычно бросила мисс Луиза и застыла от негодования.
Маленький хулиган показал ей кукиш и стал передразнивать переваливающуюся походку сестры-хозяйки, при этом приговаривая:
— Вот — это вот — на тебя похоже!
— Ну ладно, умник! За это ты сейчас заплатишь!
Неосторожное движение в посудной лавке не принесло бы большего грохота и шума, чем попытка мисс Луизы немедленно наказать Джуниора. Тот увернулся с необычайной легкостью, которой уже в следующее мгновение не хватило сестре-хозяйке. По инерции она влетела в стеллажи с грязными котлами.
Честно говоря, по весу она мало в чем уступала слону, да и в толстокожести тоже. Только поэтому гигантский котел, который, покачавшись с минуту, рухнул с верхней полки и до пояса накрыл мисс Луизу, не нанес ей ощутимого вреда. Из-под капонира, надежно прикрывшего сестру-хозяйку от падения новых, меньших по калибру метательных снарядов, отскакивавших от огромного котла с оглушительным звоном, монахиня услыхала издевательский голос Джуниора:
— Ой, смотрите, пингвин в котле!
И вскоре началась погоня. Конечно, у малыша было небольшое преимущество во времени. Мисс Луиза минут пять выбиралась из громыхающего завала, в который попала, расчищая себе путь к выходу из посудомойки. Поэтому она не могла видеть, как на деревянных ступеньках винтовой лестницы сосредоточенно копошится мальчуган и серьезно приговаривает:
— Мне ведь и полы говорили помыть!
При этом малыш обильно поливал жиром и без того скользкие ступеньки. Потом он замер на мгновение, усмехнулся своей шикарной рекламной улыбкой — и приладил маленький трамплинчик на предпоследней ступеньке…
Все вышло, как и задумал Джуниор. Через гостеприимно распахнутое окно на втором этаже сестра-хозяйка вылетела с истошным криком:
— Джуниор!
Она довольно мягко приземлилась в свалку пищевых отходов, распугав вездесущих ворон и галок.
Вечером в приюте было необычайно тихо. Воспитательницы-монашки на время перестали предъявлять взаимные претензии — время было не то: приходилось отказаться от мелких дрязг во имя великой цели. Последнее происшествие показало, что их враг номер один, Джуниор, вступил на тропу войны. Где-то там, в черных глубинах застывших спален их кровожадный и свирепый противник готовился к новым сражениям. Нервы у сестер-монахинь не выдержали.
С утра к кабинету мистера Дибати сплоченной группой отправились все воспитательницы приюта. По дороге они выбрали самую красноречивую из всех — Кетрин, чтобы она предъявила заранее подготовленный ультиматум директору: либо они все, либо один Джуниор.
Однако в кабинете каждой захотелось лично рассказать о тех бедах, которые принес ей маленький разбойник. Воспитательницы старались изо всех сил перекричать друг друга и сообщить господину директору именно тот эпизод из ужасной педагогической практики, который должен был окончательно убедить узкоглазого японца.
Директор только успел разобраться, что привело в такое возбуждение обычно сравнительно спокойных и уравновешенных сотрудниц. Больше же абсолютно ничего он понять не мог. Крики монашек слились в протяжный вой. Это было даже похлестче, чем шум в классе, когда на урок по какой-либо причине не являлся вовремя учитель. Монашки с перекошенными от ненависти лицами кричали что-то про ковры, унитазные бачки, туфли и косички, тлеющие шнурки, оконное стекло, чернила, свечки, портреты святых, мыло, сигаретные окурки, дымящуюся шерсть.
Обычно спокойно воспринимавшая всякие перегрузки голова директора пошла кругом, и он изо всех сил закричал:
— Пожалуйста, помолчите! Ну помолчите, пожалуйста. Пожалуйста, — не давая подняться новой волне проклятий в адрес Джуниора, он продолжал: — Ну ладно, ладно. Абсолютно нет никаких доказательств того, что Джуниор каким-то образом связан с происшедшей вчера трагедией.