Все, прекрати, давай спать, сказал я.
Нет, погладь животик ! Погладь, погладь! Давай! Животик погладь!
У меня рука устала.
Я перелягу под другую руку. Погладь! сказала она, поцеловав меня.
О , боже! замученно произнес я.
Я погладил, потом опять перестал. Она снова требовала, но я лег на бок, подтянул ее к себе и уперся в нее лицом. Велел ей спать и закрыл газа. Арина обняла меня в ответ.
Мы всю ночь проспали в позе влюбленных, обнявшись , лицом к лицу. Периодически я просыпался от того , что отлеживал бок; в итоге мы оба крутили головой, поворачивались иногда на спину или на живот, но не прекращали обнимать друг друга. Наутро я проснулся первым от жажды и голода. Голова была будто в банке, все ощущения были притуплены. Я сидел, пил воду, а Арина отвернулась в другую сторону, но положила руку на то место, где должен был лежать я. Внимание на это я обратил, но отвернулся, не придавая значения и пытаясь понять, что к чему. Весь мой режим, которому я строго следовал, полетел к чертям. Пытаясь избавиться от невидимой банки на голове , я отправился в душ, считая, что это поможет. Помимо этого , мне нужно было побыть одному и решить для себя, кто она мне.
Конечно, я понимал, что в ее глазах я выглядел жалко. Какой-то непонятный, уставший, безынициативный. В моих глазах она выглядела не лучше. Но она была той, которую я искал. Разумеется, мне все было понятно и , чтобы сгладить ситуацию , я решил, что вечером мы все обсудим, напьемся, и она получит свой секс, которого так хотела. Утром мне не хотелось поднимать эту тему, поскольку беседа, в которой можно достичь понимания , чаще всего складывается вечером. Да и мне нужно было подумать над тем, что ей сказать, чтобы не облажаться еще больше.
ГЛАВА XV
Когда я вышел из душа, Арина сидела в кресле и копалась в телефоне. Постель была заправлена. Мы решили пойти пообедать, но у нее был бардак на голове, который нужно было расчесать, а расчески не было. Она психовала по этому поводу. Мне не хотелось, чтобы она весь день отвлекалась на свою неубранную голову , поэтому я отправился в магазин за расческой. К тому же у меня не было зубной пасты. Все в том же гастрономе я нашел искомое. Цены на расчески заметно отличались: у нас они были в три раза дешевле, а вот зубная паста стоила так же. Когда я вернулся , Арина увидела, что я с зубной пастой.
Мог бы раз и не почистить, ничего бы не случилось, сердито сказала она.
Я проигнорировал это , потому что привык к режиму, а она привыкла к разгильдяйству , и понять друг друга нам было бы сложно, а значит , поднимать разговор было бы глупо. Это переросло бы в ссору.
Когда мы вышли из отеля, я решил обнять ее и положил руку ей на талию. Арина отстранилась и сказала, что не любит всего этого. Было неприятно. Пройдясь по Арбату, мы забрели покушать. Р азговор не клеился. Она залезала в телефон, и было видно, что чего-то ждала. После мы вернулись в номер. Смотрели телевизор, там показывали всякую чушь. Арина лежала на животе и смеялась. Я лег головой ей на поясницу, а левую руку пустил ей по ногам. Она продолжала смотреть, не обращая на меня внимания. В 18:00 ей понадобилось на собеседование. На вопрос , что за собеседование в такое время, она ответила , что это Москва. Затем попросила сто рублей на метро туда и обратно, спросила, как попасть в номер , и ушла с таким выражением лица , будто ей было больно. Н а какой-то момент мне показалось, что она еле сдерживает слезы.
Чтобы прийти в себя и избавиться от ощущения, будто я в банке, я решил еще немного поспать. Сразу же отключившись на час, я проснулся от звонка Кирилла. Он уже в который раз позвонил, чтобы убедился, что я в порядке. Понимая, что Арина должна скоро вернуться, я погнал в магазин. Самочувствие после дневного сна улучшилось. Я послушал музыку, и мне стало даже как-то нормально от родных звуков. В гастрономе я купил 0,7 виски, колу и какую-то дребедень пожрать. Вернувшись в номер, сел смотреть телевизор и ждать. Через три часа решил немного выпить. Становилось странным, что Арины долго нет. После первого же стакана виски я понял, что она не придет. Осмотревшись, увидел, что ее вещей нет ; даже, казалось бы, ненужную на собеседовании расческу она забрала с собой. Шарф у меня она не просила , да и ушла с тяжелым выражением лица. Весь день меня сторонилась и не подпускала близко
Виски оказался весьма кстати. Я сидел на подоконнике, смотрел на собравшуюся на дороге пробку и глушил его из стакана. Тишины бы я не вынес и потому оставил включенным телевизор, понизив звук почти до нуля. Почему я не позвонил ей и ничего не написал? Наверное, потому , что надеялся, что она еще придет , и не хотел подсказывать ей вариант ухода от меня.