Дэрил нервно сглотнул, но все же старался не отступать.
– Значит, добавите физическое насилие и побои ко всем своим прочим преступлениям.
Грант расхохотался, но в его гневном взоре не было и тени веселья.
– Обо мне говори что хочешь. Можешь меня оскорблять, если тебе от этого станет легче. Уж поверь, Робинс, на меня наскакивали птицы покрупнее и достойнее тебя. Меня ты не заденешь. Но я охотно вышибу из тебя дух, если ты только посмеешь обидеть или оскорбить Шелли.
– То, что я сказал, правда, – пискнул Дэрил.
– То, что ты сказал, чушь! Я не стану посвящать тебя в подробности наших интимных отношений, но, уверяю тебя, это самые яркие впечатления моей жизни. И когда ты будешь лежать на холодном и скучном ложе своего выгодного брака, подумай-ка лучше о том, что ты потерял – попросту отбросил из-за своего непомерно раздутого самомнения.
Теплая волна охватила Шелли – это не было смущение, вызванное словами Гранта, это была благодарность и любовь. Она даже не заметила взгляда, который Дэрил бросил в ее сторону. Он посмотрел на нее с неожиданным интересом, она же не сводила глаз с Гранта.
– Значит, вы намерены продолжать свою пошлую интрижку? – угрюмо заметил Дэрил.
– Нет, – ответил Грант.
Шелли похолодела, глаза ее округлились от страха. Не выпуская Дэрила, Грант повернулся к ней:
– Никаких интрижек. Мы поженимся.
От изумления Шелли открыла рот, но не издала ни звука. Дэрил онемел. Грант вновь повернулся к нему.
– И я умнее тебя, Робинс. Я буду любить ее так, как тебе не хватило мозгов. Я уважаю и ценю ее ум и честолюбие. Ее карьера будет не менее важна, чем моя. Наш брак будет союзом равноправных. Я помогу ей забыть годы, проведенные в роли твоей половой тряпки.
Грозно взглянув напоследок на Дэрила, Грант выпустил его.
– Убирайся отсюда. Испоганил нам утро.
Дэрил быстро пришел в себя и, одернув пальто, бросил надменный, презрительный взгляд на Шелли.
– Поздравляю. – После чего совершил ошибку, повернувшись спиной к Гранту.
– Эй, Робинс! – вкрадчиво окликнул его Грант. – Да? – отозвался доктор, оборачиваясь к нему с воинственным видом.
– А это тебе за все те случаи, когда ты огорчал ее, а меня не было рядом, чтобы разобраться. – С размаху Грант всадил кулак под дых Дэрилу, звук при этом получился просто тошнотворный.
Прижав руки к животу, надменный доктор согнулся пополам. Грант схватил его за воротник пальто, встряхнул и потащил к выходу. Выпихнув на крыльцо, Грант брезгливо отпустил его, словно дохлую крысу. Захлопнув и закрыв дверь на ключ, он повернулся к Шелли. Выражение его лица смягчилось, и, раскинув руки, он подошел к ней. В следующий миг она уже была в его объятиях.
Грант с нежностью посмотрел ей в глаза.
– Пусть не было свечей и вина и я не стоял на коленях, но тем не менее это предложение руки и сердца. Выходи за меня, Шелли, – прошептал он, прижимая ее голову к своему плечу. Шелли крепко обняла его. Она закрыла глаза, пытаясь отогнать ухмыляющуюся физиономию Дэрила, стереть из памяти его оскорбительные слова, и дрожащим голосом ответила:
– Не знаю, Грант. Просто не знаю… Он уловил ее нерешительность, понял ее нежелание вновь связывать себя обязательствами и негромко предложил:
– Поедем прогуляемся по лесу. В этой комнате все еще воняет Робинсом. А на свежем воздухе, если повезет, ты поймешь, что ничто не мешает тебе стать моей женой.
– Что-то ты все молчишь, – заметил Грант.
Порыв осеннего ветра бросил ей на щеку золотисто-коричневый лист. Грант убрал его и ласково погладил копну ее пушистых волос.
– Думаю.
Выбравшись за пределы городка, они ехали в молчаливой задумчивости, пока Грант не остановил машину на обочине узкой дороги, окаймленной деревьями, и предложил:
– Пойдем прогуляемся.
Достав из багажника старое одеяло, он помог Шелли перебраться через неглубокую канаву, и они ступили в лес, во всем его осенне-золотистом великолепии.
Опавшая листва, обильно устлавшая землю, шуршала у них под ногами. Даже когда они в молчаливом согласии расстелили одеяло под раскидистым дубом, Грант не пытался разговорить Шелли, он понимал, что сейчас ей необходимо помолчать и собраться с мыслями.
Она прилегла, склонив голову к нему на колени, и, глядя на серое небо сквозь крону дерева, думала совсем не о событиях минувшего утра, а просто наслаждалась дружественным молчанием, ощущением его крепких мышц под своей головой, его свежим дыханием на своем лице.
– О чем-то хорошем задумалась? – спросил он, склоняясь к ней.
– В основном.
– Не хочешь рассказать?
– Я думаю о том, что рядом с тобой испытываю такое счастье, какого не ведала всю свою жизнь. – Она запрокинула голову назад, чтобы лучше его видеть. – Понимаешь, о чем я?
– Да.
– Хочу все время быть с тобой.
– Что-то я не пойму, в чем проблема, – улыбнулся Грант, уловив боль в ее голосе. – Шелли, я ведь попросил тебя стать моей женой.
– Знаю, знаю. – Она села и уткнулась лбом в его согнутые колени. – Но не уверена, стоит ли нам жениться.
– Ага, ясно, – спокойно отозвался Грант. – Но почему? Мы можем это обсудить? Это как-то связано с тем скандалом в Вашингтоне?
– Нет-нет. – Она поспешно покачала головой. – Я же говорила тебе, что для меня это никогда не имело никакого значения.
Ладонь Гранта нырнула к ней под свитер, неторопливо двинулась вверх по спине к шее, затем опять вниз, к талии. И снова вверх, нежно-нежно…
– Боишься вновь оказаться в услужении?
Ее замешательство ответило ему лучше любых слов.
Он убрал руку с ее шеи.
– Я ведь уже говорил тебе, что мы будем равноправными партнерами. Неужели ты думаешь, что я жду от тебя покорности и смирения, Шелли? Мне нужна жена, возлюбленная, а не служанка с проживанием. Ты уже нашла свое место в жизни и собираешься добиться еще большего. Я горжусь тобой и хочу сделать твою жизнь полнее и ярче, и я не собираюсь лишать тебя независимости.
Бережно взяв Шелли за подбородок, он приподнял ее голову. В глазах ее стояли слезы.
– Господи, откуда в тебе такая чуткость и понимание? – едва слышно спросила она.
– Ну ведь я намного старше и мудрее тебя, – озорно ответил Грант. Когда уголки ее рта дрогнули в улыбке, он серьезно произнес: – Вообще-то я не из тех мужчин, чьи жены обязаны оставаться в тени, твой успех будет мне только в радость.
– А что, если я поставлю своей целью стать директором банка?
– Я буду рядом, а то и подтолкну вверх по лестнице, если тебе понадобится поддержка. – Ладонь его скользнула к ее ягодицам и нежно сжала их. – Заманчивая, надо сказать, перспектива…
Она покраснела – скорее от того, о чем собиралась спросить, нежели от его проявления нежности.
– А если мне захочется сидеть дома и… и, возможно, завести детей?
– Конечно же, внесу свой посильный вклад, – торжественно заявил Грант, хотя смешинки так и плясали в его глазах, превратившихся вдруг в изумрудно-зеленые. – Шелли, ты должна знать, что я сделаю все возможное, горы сворочу, лишь бы ты была счастлива. Хочу, чтобы со мной ты нашла свое счастье. Чтобы оба мы были счастливы.
К его удивлению, улыбка вдруг исчезла с ее лица и она снова отвернулась.
– Шелли, Бога ради, в чем…
– Я тоже хочу, чтобы ты был счастлив со мной, но боюсь не оправдать твоих ожиданий, – со слезами в голосе ответила она.
– О чем ты?
– То, что Дэрил сказал обо мне, правда. Когда мы поженились, я… я была как труп. Не знаю, что со мной случилось в эти последние несколько дней, но раньше я такой никогда не была. А вдруг мы поженимся и я… тебя разочарую? Я бы этого не пережила. У тебя было столько женщин, и… – Шелли, Шелли, – вздохнул Грант, прижимая ее к груди. Пробежав пальцами по ее волосам, он любовно подгладил ее за ушком. – Неужели ты собираешься слушать этого надутого павлина? Боже мой, разве ты не понимаешь, почему ему хотелось так тебя оскорбить? – Грант вгляделся в ее смущенное заплаканное лицо. – Он знал, что за твоей наружностью благовоспитанной леди скрывается страстная, чувственная натура. Я-то понял это десять лет назад, когда поцеловал тебя. Он злится оттого, что не сумел пробудить в тебе эту чувственность, и мысль эта будет терзать беднягу Дэрила всю его оставшуюся никчемную жизнь. И прискакал он сюда сегодня вовсе не из-за своей якобы пошатнувшейся карьеры, а из любопытства. Непреодолимое мазохистское влечение привело его сюда – он желал лично удостовериться, что твоя чувственность наконец-то выпущена на свободу. Ему хватило одного взгляда на тебя – и он узнал правду. И что ему оставалось? Он оборонялся единственным доступным ему способом – оскорбляя тебя.