Отряд Артабека появился после трех часов ночи, когда ночная тьма уже стала сдавать свои позиции, и из-за горизонта стали пробиваться робкие лучи рассвета. Вместе с луной они создавали сносное освещение, при котором можно было спокойно передвигаться, не боясь повредить ноги вьючным животным.
Артабек ехал в числе первых. Его белая чалма и серая лошадь сразу выделялись светлым пятном на темном фоне фигур других всадников. Пулевая рана в левую руку, полученная во время последней схватки с кавалеристами бригады, все ещё беспокоила курбаши, хотя он намеренно демонстрировал свое пренебрежение к ней.
Привыкнув к тому, что все прежние стычки с русскими, происходили днем, Артабек не удосужился выслать вперед конную разведку, пребывая в полной уверенности, что кавалеристы бригады спят. Прикрывая спереди и с боков груженных оружием лошадей, басмачи медленно проезжали мимо мазара хаджи Юнуса, отдавая дань памяти святого поднятием сложенных рук.
Лежавший рядом с Максимовым, урядник Шестаков, тщательно ловил сквозь прицел своей винтовки белую чалму курбаши. Один из лучших стрелков не только бригады, но и всего Семиреческого казачества, страстно желал реабилитировать себя в глазах своих товарищей. В прошлый раз басмач, словно заговоренный уходил от пуль урядника то, оказываясь за спинами других бандитов, то непонятным образом уклонялся от летящего в него горячего свинца.
Едва только присутствие Артабека было обнаружено, как Шестаков полностью обратился в одно только зрение, неотрывно ведя свою цель. Максимов, специально предоставил уряднику право первого выстрела, после чего открывался общий огонь. Вот один из всадников обратился к курбаши с каким-то вопросом, и тот попридержал свою серую лошадь, собираясь ответить ему. Всего двух секунд хватило уряднику, чтобы точно прицелиться и плавно спустить курок.
В ночной тиши грянул хлесткий, звучный выстрел и, судорожно хватая ослабевшими руками воздух, курбаши стал стремительно соскальзывать с испуганной лошади на пыльную дорогу. Ехавшие рядом с курбаши телохранители немедленно соскочили с коней, чтобы поднять рухнувшего Артабека, но едва только нукеры склонились над распростертым телом, как им все стало ясно.
Вместо левого глаза, у главаря зияла кровавая дыра, а белая чалма на затылке стремительно темнела от крови, бегущей из простреленного затылка. Грудь Артабека конвульсивно поддергивалась от последних вздохов, а еще недавно крепкое мускулистое тело, быстро наливалось свинцовой тяжестью на руках просмотревших опасность джигитов.
Ехавшие впереди курбаши бандиты, немедленно устремились к тому месту засады, точно определив позицию стрелка по вспышке в ночных сумерках. Но не успели всадники проехать и десятка шагов, как по ним с двух сторон ударили пулеметные очереди и дружные винтовочные залпы. Плотный перекрестный огонь в считанные минуты выкосил весь авангард отряда, щедро устлав трупами людей и животных, подступы к позициям отряда Рокоссовского. Вслед за пулеметным и ружейным огнем, в небо взметнулось с десяток осветительных ракет, которые позволяли своим бойцам лучше вести огонь и одновременно пугали лошадей противника, наводя смятение и панику в рядах банды.
Застигнутые врасплох нападением врага, всадники Артабека сначала сбились в кучу и пытались ответить огнем на огонь, но затем быстро сообразили, что представляют собой очень удобную мишень и стали разбегаться в разные стороны.
- Курбаши! Курбаши убит! – волной прокатились отчаянные крики среди мечущихся под огнем конных – Артабек погиб!!! Спасайтесь!!!
Весть о гибели Артабека, в одно мгновение подкосила боевой дух его соратников. Бросив вьюченных лошадей, они стали спешно разворачивать своих коней, что из-за большой скученности людей и животных было трудно сделать быстро. Пока всадники теряли драгоценные секунды времени, русские пулеметчики уверенно сокращали их число, своими длинными секущими очередями
Из всего отряда курбаши, благополучно из-под огня засады удалось уйти только двум небольшим группам бандитов. Все остальные либо погибли, либо, побросав оружие, сели, на землю высоко подняв пустые руки. Для них война уже закончилась.
Заметив начавшийся отход противника, Константин Рокоссовский прекратил стрельбу и, подхватив на плечо ручной пулемет, закричал лежащим рядом с ним казакам, стараясь перекричать грохот боя.
- По коня!!! – приказал он горя азартом погони и, разбрасывая сапогами мелкие камни, стремглав бросился к коням укрытым по ту сторону холма.
Вместе с командиром в погоню бросились девять человек. Прошло несколько драгоценных минут, и они уже мчались по дороге вслед за шестью всадниками во главе с рыжебородым бандитом. Гулко стучали конские копыта по каменистой земле, и стремительно набиравший силу рассвет указывал им путь, вслед убегавшим басмачам.