Гневно отшвырнув белый лист бумаги, и стараясь не смотреть в лицо Дзержинскому, Алексеев глухо проговорил: - Феликс Эдмундович, постарайтесь как можно быстрее найти противоядие от этой возмутительной мерзости.
Президент нисколько не стыдился признать перед своим начальником тайной полиции, свою политическую ошибку. Дзержинский, чья звезда взошла на небосклон власти в бурное время революции, нажил огромное число смертельных врагов среди власти имущей и полностью зависел исключительно от поддержки президента.
- Не волнуйтесь Михаил Васильевич, сделаем всё и даже немного больше – произнес председатель ОГПУ. – У меня есть кое-какие мысли по этому вопросу, будем работать.
- Вот и прекрасно – радостно сказал Алексеев. – Я жду от вас результата!
Бодрые заверения шефа тайной полиции, однако, не удалось быстро воплотить в жизнь, несмотря на энергичную работу его организации. Самый простой и эффективный способ, который он предложил президенту, заключался в физическом уничтожении нужных лиц, с помощью тайной, хорошо законспирированной организации, состоящей из нескольких человек. Предполагалось, что устранение будет представлено под видом вооруженного нападения с целью грабежа или сведения личных счетов со стороны конкурентов, благо все они их имели в большом количестве.
Способ действительно был хорош и эффективен, однако Алексеев не был готов к столь радикальному решению и полностью отверг предложенный Дзержинским проект. К тому же малейшая утечка информации, ставила жирный крест на политической карьере господина президента, а он не хотел рисковать своей властью.
И тогда за дело взялся Сталин, который пользовался доверием президента, ничуть не меньше председателя грозного ОГПУ. После недолгого раздумья, он решил привлечь к этому делу опытного юриста господина Вышинского, которого знал прежде. После лишения поста начальника милиции одного из московских участка, Андрей Януарьевич существовал благодаря доходам личной практике. Средств к существованию хватало, но благородный потомок польской шляхты мечтал о большой государственной карьере, и судьба благоволила ему. Случайно встретившись со Сталиным на одном из московских приемов, Вышинский вскоре получил пост прокурора во вновь созданном Верховном суде и когда благодетель обратился к нему, Вышинский энергично взялся за дело.
Получив установку и проведя тщательный и всесторонний анализ дела, Андрей Януарьевич предложил несколько изменить формулировку высшего наказания предусмотренного за финансовые преступления. Отныне, вынесение приговора «десяти лет без права переписки», означал, что человек автоматически, полностью изолировался от всего общества на долгий срок, до окончания которого он вполне мог и не дожить. При этом власть ни на йоту не отходила от взятых на себя обязательств, одновременно имея возможность вершить тайный суд.
Мастерство одаренного юриста была по достоинству оценена президентом, который приказал на все особо важные дела, связанные с финансовыми преступлениями ставить государственным обвинителем исключительно Вышинского. Одновременно с этим, на должность председателя Верховного суда был назначен господин Классен, главное качество которого заключалось в готовности следовать букве и духу закона в соответствии с мнением верховной власти. Он ни на йоту не отступал от законности, но при вынесении приговора всегда ориентировался на позицию по рассматриваемому делу своего начальника. Утверждать на столь высокую должность такого человека, было в некоторой степени безнравственно, но у господина президента были довольно веские основания.
Закончившая войну в ранге победителя, Россия, как бы это не показалось странным, переживала далеко не лучший момент в своей истории. Несмотря на свои военные и политические успехи, сейчас она напоминала человека, который с большим трудом справился со своим недугом и только, только начал выздоравливать, одновременно оставаясь слабым и немощным.
Вступив в войну монархией с многовековой историей, страна завершила её уже республикой, чья родословность умещалась всего в двух строчках на заглавном листе. Подобная стремительная метаморфоза, никак не могла остаться без жестких последствий, что и не замедлило сказаться сразу после окончания войны. Широким жестом, отбросив все наследие монархии в 17 году, страна не получила ни новых законов, ни новых государственных положений и уложений, ни внятных планов дальнейшего экономического развития. Регулируемая во время войны распоряжениями и указаниями Корнилова государственная машина еще худо-бедно могла функционировать, но с наступлением мирной жизни, она стала сильно пробуксовывать.