Требовалось в кротчайшие сроки провести экономические и юридические реформы, которые бы позволили бы государственным структурам функционировать в полную силу, но к огромному разочарованию жителей страны этого не было. Переходный период, о котором объявил Алексеев в своей речи 1919 года, благополучно продолжался и не собирался заканчиваться.
Главной причиной такого положения, была «революционная накипь», финансовые группировки, плотно сросшиеся с государственными чиновниками, многие из которых были у них на откупе. Приложив не малые усилия по свержению монархии, при диктатуре Корнилова они были вынуждены отойти в тень, терпеливо дожидаясь своего часа, и он настал.
Пользуясь трудностями переходного периода, они азартно ловили жирную рыбку в мутной воде, получая при этом огромные прибыли, ничуть не меньше, чем они зарабатывали на военных поставках при государе императоре, до национализации государством их заводов и фабрик. Почувствовав свободу в действиях и осознав свою силу, «революционна накипь» была кровно заинтересована в том, чтобы переходный период продлился как можно дольше, а лучше навсегда, создав своеобразный «золотой век» для кучки банкиров, олигархов и чиновников. Поэтому продление переходного периода, был для них, вопросом жизни и смерти, и они были готовы защищать своё счастье до конца.
Президент Алексеев был сильным военным и неплохим организатором, но при всех своих талантах, он слабо разбирался в экономике, отдавая её в ведение банкиров и финансистов. Такое положение дел было во времена его московского генерал-губернаторства, таким оно осталось и после его вступления на пост президента России.
Человек со временем всегда меняется и зачастую не в лучшую сторону. Так было со многими людьми достигших вершины власти, не избег этой участи и президент Алексеев.
Получив в свои руки власть, о которой он и не мог помышлять пятью годами назад, Алексеев стал бережно и ретиво защищать её от любых происков и поползновений, независимо от кого они исходили. Это стало его главной задачей жизни, а все остальное прочно отходило на задний план. «Америка может подождать», так говорил лорд Болингброк, и президент Алексеев был полностью согласен с ним, хотя никогда не читал Скриба.
У господина президента была хорошая память на недавние события, и он никак не хотел разделить участь государя императора Николая II, ныне пребывающего в Сиаме на правах частного лица. Поэтому, позволяя господам финансистам резвиться за счет казны, президент желал обязательно иметь в личном подчинении, хорошо отлаженную репрессивную машину, с помощью которой, он намеривался время от времени напоминать зарвавшейся буржуазии кто в доме настоящий хозяин.
Именно с этой целью, при создании правительства, переименовав ЧК в ОГПУ, он выделил его из общей системы МВД в отдельную организацию, подчиняющуюся напрямую только президенту и никому иному. Дзержинский остался на посту председателя ОГПУ, несмотря на многочисленные намеки президенту со стороны господ министров, что русскому правителю не пристало иметь польского шляхтича на столь важном государственном посту.
Другим объектом подобных упреков был глава лично канцелярии президента осетин Сталин. Прочно держа в руках весь бумажный поток распоряжений и указаний, исходящих от Алексеева, он доставлял много хлопот «революционной накипи» отстаивая государственную точку зрения во многих вопросах. За это злые языки немедленно окрестили его вторым Кутайсовым, намекая на знаменитого брадобрея императора Павла I, сделавшего головокружительную карьеру благодаря милости царя. Главной обязанностью Кутайсова, было рассказывание Павлу всех столичных сплетен и новостей во время бритья, что очень забавляло государя. За это он пожаловал Кутайсову графский чин, а так же орден Андрея Первозванного, Иоанна Иерусалимского, Александра Невского и пять тысяч душ крепостных.
Ворчание «истинно русских патриотов» сильно забавляло президента, который хорошо знал цену этих господ. Записные ораторы, они в любой момент были готовы изменить свои мировоззрения, если это станет для них опасным или невыгодным. Поэтому, президент Алексеев твердо верил, что за спинами этих двух «инородцев» он может находиться в относительной безопасности, в окружении русских министров и олигархов.