Вернувшийся в действующую армию и получив авансом, звание капитана, Тухачевский всеми силами старался выжать из подвернувшейся ему возможности всё по максимуму, видя себя минимум подполковником по возвращению в Россию. Поэтому придирки Барабанова к нему, воспринимал очень остро, с каждым днем все больше и больше сравнивая своего начштаба, с огромным камнем лежавшего неподъемным грузом на его дороге. При этом необходимо отметить, что при всей неприязни к Барабанову, господин капитан никогда не опускался до откровенной грубости или хамства.
Всякий раз, получая разнос от начштаба, Тухачевский оставался выдержанным офицером и все своё отрицательное отношение к собеседнику, старался выказать холодностью или отысканием противоречий в предъявленных ему обвинениях, на что он был большой мастер. Подобно искусному фехтовальщику, находясь в глухой защите во время всего разговора, он делал стремительные и неожиданные выпады против своего собеседника и тут же возвращался в исходное состояние.
Причиной новой размолвки между капитаном и начштабом, стали действия Тухачевского во время ликвидации небольшой банды в пригородах Кульджи. Получив сведения, что в одном из домов пригорода скрывается разбойник Мухаким Али, успевший доставить казакам особой бригады много хлопот, капитан, взяв эскадрон, немедленно прибыл на место.
Как выяснилось потом, сведения о месте пребывания разбойника были верными, но казаки просто перепутали дом, в котором он скрывался и вместо того чтобы окружить один дом, стали окружать другой, подставив ненароком свой тыл. Возможно, все бы и обошлось, но у одного из соратников Мухакима сдали нервы, и он открыл огонь по ничего не подозревавшим казакам.
Уже с первыми выстрелами было убито двое и ранено четверо казаков, включая десятника Пилипенко и подхорунжего Стецюру. Получив выстрелы в спину, и понеся потери, казаки решили, что попали в хорошо организованную засаду и разразились хаотичной стрельбой, в обоих направлениях. Прошло некоторое время, когда месторасположение врага было уточнено, но за это время в противоположном дворе пострадали мирные жители.
Сам Тухачевский все это время находился в стороне, предоставив командиру эскадрона Кондратенко возможность самому командовать боем. Капитан вмешался в командование, только когда банда была плотно изолирована в доме, и встал вопрос о штурме. Не особенно заботясь о последствиях боя, он сначала отдал приказ забросать глиняный дувал, за которым укрылось несколько бандитов, ручными гранатами, а затем приказал поджечь дом с засевшим в нём главарём.
Казаки сделали это не особенно умело, в результате, чего пламя перекинулось на соседний дом. Поднялся крик хозяев этой хибары, которые самоотверженно бросились тушить, не взирая на все происходящее рядом. Видя возникшую неразбериху, Мухаким Али попытался вырваться из кольца блокады, в результате чего вновь пострадали невинные люди, общий счет которых вместе с убитыми и ранеными достиг восемнадцати человек.
Капитана подобный счет против пятерых бандитов убитых вместе с Али, вполне устроил. В рапорте он подробно описал героизм казаков при уничтожении Мухакима, скромно определив потери среди местного населения в «несколько человек».
Правда вылезла наружу уже на следующий день, когда в крепость явилась разгневанная делегация местных жителей, но к этому времени Анненков уже публично похвалил капитана и казаков эскадрона Кондратенко, пообещав представить их к награде, за уничтожение опасного разбойника.
- Господин капитан! Ваш рапорт от вчерашнего дня о ликвидации Мухаким Али не совсем соответствует действительности! – обратился к Тухачевскому Барабанов, едва только офицер прибыл к начштабу по его вызову. – Потери среди мирного населения составляют восемнадцать человек, которые совершенно не подпадают под понятие несколько человек, как вы изволили упомянуть в рапорте. Кроме этого в результате ваших действий нанесен значительный урон частному имуществу граждан. И об этом я узнаю не от вас, а от делегации жителей. Как это прикажите понимать?!
Полковник требовательно наклонил покрасневшее от волнения лицо, уперевшись тяжелым взглядом в собеседника. Тухачевский очень сильно раздражал Барабанова своим «зазнайством гвардейского офицера», так начштаб обозначал для себя поведение капитана. Он уже заранее знал, что вначале тот сдержано, улыбнется, а затем станет отвечать ему, так словно он читает академическую лекцию.