ДВА РАЗА НЕ ВЫЖИВАЮТ.
Я смотрел на речку.
Вдыхал влажный воздух.
С наслаждением дышал.
После душной могилы.
На воле дышится легко.
«Радостно у меня.
Радостно на душе! — Я расправил плечи. — Появилась надежда.
Надежда на спасение!»
Умереть в персиковой роще лучше, чем в могиле.
Хотя…
Умирать везде плохо.
Я снова грустил.
«Возвращусь домой.
Ни цента в кармане.
Ни пособия, как воевавшему с жухраями.
Ничего…
Ай! — Я хлопнул ладонью.
По лбу постучал. — Я сижу.
Рыдаю.
А в пещере.
В могиле драгоценности!
Богатства, которых нет даже в ювелирном бутике!
Пещера полна мертвецов.
Мертвые космопиратки.
Их опускали в яму уже много лет.
И вместе с космопиратками хоронили их лучшие драгоценности.
Эти драгоценности так и пропадут.
Без пользы.
Я возьму.
Немного возьму.
Никто не пострадает…» — Я вернулся в могильник.
Собирал перстни.
Не брезговал серьгами.
Особенно радовался браслетам.
Я завязал все в платье.
Платье моей бывшей подруги.
ДАЖЕ ПОСЛЕ СМЕРТИ ПОДРУГА МНЕ ПОМОГЛА.
С огромным узлом я вышел из пещеры.
Отправился на речку.
Тщательно промыл найденное.
Разложил драгоценности сушиться.
Любовался дорогим блеском.
Вдруг я услышал всплеск.
Затем — нежное пение.
«Русалка? — я обеспокоился.
За драгоценности обеспокоился.
Сгреб все в узел.
Спрятал узел за камнем. — Нет.
Русалок не существует. — Я подкрался.
Раздвинул камыши. — Атаманша пираток!
Купается.
Одна.
И без охраны!
Что ее сюда принесло? — Я огляделся.
Искал веревку. — Вот и заложница.
С атаманшей я выберусь.
Улечу с этой планеты.
Но как ее связать?
Чем? — Мой взгляд упал на платье.
Легкое шелковое платьице.
Атаманша оставила его на ветке саксаула. — Подойдет! — Я подполз.
Стащил платье с ветки.
Свил из него веревку.
Затем прошел вверх по течению.
Нырнул.
Плыл.
С широко раскрытыми глазами плыл.
Увидел очертания.
До боли знакомые очертания.
Идеальное тело космопиратки.
Я вынырнул.
У нее за спиной вынырнул.
Схватил атаманшу.
«Крокодил!» — Атаманша пропищала.
«Угадала.
Почти крокодил». — Я связал ее руки.
КАЖДЫЙ МУЖЧИНА ПО-СВОЕМУ КРОКОДИЛ.
«Трухильдейр? — Атаманша распахнула глазища.
А глазища у нее — огого. — Как?
Ты же похоронен».
«Я ожил.
Воскрес.
И вернулся к тебе, — я прорычал с сарказмом. — Мое солнышко!»
«Надо было тебя посадить.
На кол посадить». — Атаманша космопираток побледнела.
ТЕ, КОТОРЫЕ НА КОЛУ СИДЯТ, НЕ ОЖИВАЮТ.
«Охрана?
Твои подружки? — Я оглядывался по сторонам. — Ты одна?»
«Очень.
Очень одна.
В минуты печали.
Я прихожу на речку.
Отдаюсь на волю воды.
Смываю свои страхи.
Свои преступления смываю».
«Мое сердце бешено колотится, — я признался. — Ты — мой пропуск.
Пропуск на волю.