По их мнению, я не смогу жить без своего друга.
Поэтому завтра утром я сяду на кол.
С кола буду любоваться на своего друга.
Он будет — на соседнем колу».
СИДЕТЬ НА КОЛУ — ВРЕДНО ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ.
«Очень гадкий обычай, — я пробурчал. — Хорошо, что у меня нет друзей.
На этой планете нет друзей».
«Спаси меня, — Сурака целовал мои руки. — Я богатый.
Прилечу домой.
Вышлю тебе перевод.
Денежный перевод».
«Сурака! — Я улыбнулся. — Я постараюсь.
Постараюсь утешить тебя.
Как могу.
Обещаю.
Обещаю, что поговорю с атаманшей.
У меня с ней отношения.
Были отношения.
Доверительные отношения.
Я избавлю тебя от смерти.
От страшной смерти.
Но…
Сурака!
Не пойми меня неправильно.
Ведь ты отказываешься умереть вместе со своим товарищем?
Это отвратительно.
Ты предаешь друга».
«О, почтенный Трухильдейр!
Я дам тебе тысячу космодолларов».
«Твоя вина прощена!» — Я успокоился.
ЗА ТЫСЯЧУ КОСМОДОЛЛАРОВ ДРУГ ПРЕВРАЩАЕТСЯ В НЕДРУГА
Я отправился к атаманше.
Она в тот день принимала в купальне.
Я разделся.
Сошел в купальню.
«Атаманша, — я намыливал космопиратке спинку. — Пришёл ко мне Сурака.
Некий Сурака.
Пленник.
Его товарищ посажен на кол.
Завтра Сураку посадят на кол.
Тоже посадят.
Я прошу тебя.
Не сажай Сураку на кол.
НИЧЕГО ИНТЕРЕСНОГО НЕТ В СИДЕНЬЕ НА КОЛУ.
Пощади Сураку».
«Трухильдейр! — атаманша грозно сверкнула очами. — Проси, о чем хочешь.
Но только не о помиловании.
Мы — космопиратки.
Мужчин не милуем.
Тем более что закон.
Наш закон.
Зачем мы придумывали законы?
Придумывали законы не для того, чтобы щадить.
Это обычай.
Завтра Сураку посадим на кол.
Он встретится со своим другом.
Разве, это не милость?»
«Атаманша, — у меня в глазах поплыло. — А, если умрет ваша.
Космопиратка, если умрет?
То ее подругу тоже посадят на кол?
Или живой закопают?»
«Нет.
Наши суровые законы не относятся к нам.
Мы — женщины.
Мы себя любим.
Любим и охраняем.
Если умирает одна из наших, то ее подруга остается дальше жить.
Но…
Если у девушки есть друг.
Мужчина.
То — да!
Мужчину хоронят с девушкой.
Живьем мужчину сажают на кол».
«Атаманша, — я чуть из купальни не выскочил. — Я?
Йа в опасности?»
«Не беспокойся.
Не беспокойся за себя, Трухильдейр, — в тоне атаманши проскользнуло презрение. — Твоя подруга еще очень молода.
Молодая и здоровая.
Она не умрет раньше тебя».
ЛЮДИ ЖИВУТ, НО ДУМАЮТ О СМЕРТИ.
«Вот так утешила, — я подумал. — Не утешила.
А испугала еще сильнее».
Я огорчился.
Испугался.
Разумеется, я уже не думал о Сураке.
Утром его посадили на кол.
Сурака не просил пощады.
Он вопил проклятия в мой адрес.
Словно я виноват в его беде.
Я же печалился.
Все время думал о том, чтобы моя подруга не заболела.
Она кофе себе наливает.
Я отнимаю чашку.
Снимаю пробу.