Глава 87
«Две виселицы могут спасти Россию»
О «Хехалуце» разговор еще будет — это крупное явление нашей истории. Но пока ненадолго отвлечемся. Среди многих вернувшихся в Россию после Февральской революции эмигрантов был и наш старый знакомый — Рутенберг. Он уже побывал и в эсерах, и в сионистах и снова стал эсером. Вернулся и попал в дружеские объятия своего старого приятеля — Керенского, российского премьер-министра. И сказал ему Рутенберг: «Две виселицы могут спасти Россию. Надо немедленно повесить Ленина и Троцкого!» С Троцким это было совсем просто — он был тогда под арестом. (В результате неудачной попытки вооруженного восстания в столице в начале июля 1917 года человек 70 большевиков во главе с Троцким оказались в петроградской тюрьме «Кресты»). Владимир Ильич Ленин очень заботился всегда о своей безопасности и, будь опасность покруче, надо думать, сбежал бы за рубеж, а не стерег бы сено в Разливе. Но Керенский был юристом и хотел действовать в рамках закона… Это предложение могло дорого стоить Рутенбергу в конце 1917 года. Но все обошлось. А затем этот инцидент принес пользу, хотя и не ту, на которую рассчитывал Рутенберг. В 20-е годы, когда он занимался электрификацией Земли Израильской, в английском парламенте был сделан запрос министру колоний Уинстону Черчиллю — как это Рутенбергу, русскому еврею-революционеру большого масштаба, выделена концессия? Черчилль ответил, что все в порядке — Рутенберг хотел повесить Ленина и Троцкого. Больше вопросов не было. (Опять та же ситуация — даже для депутатов парламента все сливалось — большевистская революция, русские евреи, сионизм.) Но в 1917 году до этого было еще далеко. Пока что, поскольку Рутенберга не послушались, большевистская революция началась. Убегая, Керенский оставил Рутенбергу — заместителю губернатора Петрограда, широкие полномочия. Но было поздно — все решали войска. А Рутенберг не был военным, да и вообще, проведя много лет за границей, был мало известен в стране за пределами эсеровских кругов. Так что остановить большевиков он не смог — время было упущено, но не по его вине. Он был среди защитников Зимнего дворца. Был вместе с другими арестован. Но скоро выпустили — революция стала кровавой не с первых дней. У него хватило ума не ждать второго ареста. Он бежал на юг, к Деникину. Это не украшает его биографию — деникинские войска устраивали погромы. Но уж, во всяком случае, он имел все права с гордостью заявить в 1920 году британским парламентариям: «Я никогда не служил большевикам!». В 1919 году Рутенберг входил в «Совет обороны Одессы» — краевое антибольшевистское правительство. И отчаянно пытался наладить жизнь в городе. Но убедился, что ситуация безнадежна. И что ему, как еврею и эсеру, у белых настоящей веры нет. А его еврейское сердце вновь пробудили страшные известия о резне евреев. В конце 1919 года Рутенберг переехал в Страну Израиля. У нас он участвовал в организации отрядов обороны против арабов. Но в основном прославился своей индустриально-строительной деятельностью, за которую его все уважали. Он даже смог свести вместе в середине 30-х годов для переговоров Жаботинского и Бен-Гуриона, тогда уже непримиримых противников, чтобы не сказать сильнее. Впрочем, встречи их в Лондоне в конечном счете не дали результатов.
Сам бывший эсер, Рутенберг в преклонные годы отошел от террора. Вместе с Вейцманом он считался лидером умеренного крыла, сторонником сохранения хороших отношений с Англией. (Но друг друга они, мягко говоря, недолюбливали). И кстати, стал Рутенберг весьма состоятельным. Мы с ним прощаемся. (В книге о Вингейте я буду только кратко упоминать о нём).