ГЛАВА III
Хотя была суббота, Шейни пообещал Люси зайти с утра в офис и подписать подготовленные ею чеки. Поэтому он встал рано.
В утренней газете Майкл сразу увидел заголовок: «Сыщик вышибает дверь в квартире самоубийц».
Оставив газету на столе, он вышел на кухню, засыпал в кофейник кофе и налил кипятку. Потом быстро приготовил яичницу из трех яиц и, взяв свой завтрак, вернулся в гостиную.
Шейни с удовольствием запивал яичницу крепким черным кофе и просматривал первую страницу газеты. О самоубийстве рассказывалось очень немного. О Роберте Ламберте говорилось, как о загадочном мужчине, а его любовницу автор описал со всей возможной сдержанностью. Фамилия Армбрюстер не фигурировала.
На второй странице поместили фотографию обманутого мужа. Молодой человек с открытым лицом мрачно смотрел в объектив камеры.
Шейни отложил газету, налил себе еще чашку кофе и плеснул туда немного коньяку. От этого приятного занятия его оторвал телефонный звонок. Майкл услышал голос Люси Гамильтон:
— Здесь мистер Армбрюстер,— оживленно сказала она, и Шейни понял, что гость сидит рядом с Люси.— Мистер Эли Армбрюстер. Он очень хочет вас видеть.
— Буду через пятнадцать минут.— Шейни, нахмурившись, повесил трубку.
Майкл не был знаком с Эли Армбрюстером, хотя это имя в Майами знал каждый. В начале 20-х годов, совсем еще молодым парнем, Армбрюстер приехал в Майами и скупил обширные земельные участки на океанском побережье. В 20-е годы, во время бума и последую-
5 Антология зарубежного детектива, т. 2
129
щей депрессии, он спокойно отсиделся, не участвуя в бешеной спекуляции. Сохранив свою собственность, Эли к конц^ тридцатых годов, когда в Америке снова наступила эпоха расцвета, стал самым богатым человеком на полуострове. Армбрюстер был вдовцом, имел единственного ребенка — дочь Эльзу.
Майкл Шейни глубоко вздохнул и допил кофе. Ему очень не хотелось сегодня встречаться с Эли Армбрюстером. Судорожно изогнувшееся тело и искаженное мукой лицо женщины было слишком живо в его памяти. Что сказать, чтобы успокоить отца, потерявшего дочь при таких страшных обстоятельствах?
Через пятнадцать минут после звонка Шейни уже входил в офис.
— Мистер Армбрюстер ждет в вашем кабинете, — тихо произнесла Люси.
Шейни кивнул и, повесив шляпу на крюк у двери, вошел в кабинет.
В кожаном кресле у широкого пустого стола сидел худощавый пожилой человек. Человек повернулся, и Шейни увидел ясные голубые глаза — самые проницательные глаза из всех, что детектив видел на своем веку. Гость не встал, а лишь слегка наклонил голову.
— Мистер Шейни? — он протянул детективу руку.— Я Эли Армбрюстер.
Шейни почувствовал удивительно сильное пожатие его тонких пальцев.
— Мне очень жаль, мистер Армбрюстер,— Майкл заколебался, но глядя в эти голубые глаза, понял, что перед ним человек, с которым нужно говорить прямо.— Самоубийство — это проклятие,— ровным голосом произнес детектив,— для тех, кто останется...
— Чепуха, мистер Шейни,— перебил его Армбрюстер.— Мы имеем дело не с самоубийством.
Шейни обошел вокруг стола, сел в свое вращающееся кресло и не спеша закурил.
— Я понимаю, это единственная реакция отца, но боюсь, что в этом случае нам нельзя отрицать очевидных фактов.
— Как раз это я и предлагаю вам сделать, сэр,— голос гостя стал твердым и решительным.— А факты таковы, что моя дочь Эльза не могла лишить себя жизни. Я знаю свою дочь, мистер Шейни. Она так же не могла пойти на самоубийство, как я сам. Эльза была сильной женщиной. Я допускаю, что она имела дело с другим мужчиной, но она действовала бы хладнокровно и практично. Нет такого мужчины, из-за которого Эльза могла бы потерять рассудок. Я знаю свою дочь, мистер Шейни. Совершенно невероятно, чтобы она могла пойти на самоубийство. В ее венах текла моя кровь.
Эли говорил тихо и убежденно, и его убежденность действовала на детектива.
— Вы были в полиции, мистер Армбрюстер?
— Я пришел к вам прямо из офиса шефа Джентри. Я хорошо знаком с Биллом Джентри, мистер Шейни, и уважаю его как толкового полицейского. Но, с другой стороны, он человек ограниченный. Дважды два для Билла Джентри всегда будет равно четырем.
— В комнате остались две записки, мистер Армбрюстер,— мягко сказал Щейни.— Вы их читали?
— Да, Джентри показал их мне. Кто их написал, Шейни? Моя дочь этого не писала. Она не оставила после себя никаких записок.
— Во всяком случае, в этой квартире,— согласился Шейни,— но, может быть, она оставила записку у себя дома, для мужа?