— Не знаю, как так вышло, — бормотал он. — Я ее поднял, и вдруг… — Люди вокруг старались не смотреть на Хейдена, словно тот был преступником.
— Бывает, — успокоил его Патрик, обняв и похлопав по плечу.
— Я никогда никого не ронял.
— Случается, дружище.
Рут, хоть и испугалась, постепенно успокаивалась: последствия падения могли оказаться куда хуже. Кровотечение остановили почти сразу, и Лили как будто пришла в себя. Но ей все равно было необходимо показаться доктору Келлеру.
— Их часто роняют, — шепнула хореограф подруге. — Взгляни на подбородок десяти балерин, и у пяти обнаружишь шрамы. Лили еще повезло.
Появился врач и усадил пострадавшую для обследования. Харт опустился на колени рядом с ее стулом и, услышав, что ничего страшного не произошло, так громко облегченно вздохнул, что было слышно по всему залу.
— Лили, извини…
Бедиант мотнула сияющей платиной гривой, стянутой лентой.
— Прекрати. Ты ведь не нарочно.
Мнение Джульет о Лили кардинально изменилось. Раньше она замечала только сварливость, раздражительность и тщеславие примы. Но в сложный момент Лили проявила себя как по-настоящему большой профессионал. Патрик вызвал машину, чтобы везти ее к доктору Келлеру.
— Можно я с тобой? — упрашивал Харт.
— Совершенно ни к чему.
— Ну пожалуйста. Если ты способна меня выносить.
Лили хотела успокоить партнера и улыбнулась. У нее опять потекла из губы кровь.
— Ладно, если тебе от этого легче. — Она встала, пошатнулась и опять поспешно села.
— Пусть едет, — распорядилась Викторин. Она сознавала, что от Хейдена будет больше проку в пути, чем от нее. Достала из длинного рукава трико платок и величественно подала своей любимице.
Пока Патрик нес сумочку и одежду балерины, Харт, еще бледнее своей невольной жертвы, стоял рядом с ней на коленях. Когда Лили, опираясь на руку партнера и прихрамывая, вышла в коридор, перевалило за семь. Все залы уже опустели. Танцовщики высыпали в коридор, по всему зданию хлопали двери.
— Поосторожнее с ней! — наказывала Викторин вслед тихо удаляющейся Лили. Она проследила, как ее любимица и Харт скрылись в конце коридора, и сама двинулась к выходу: спина, как всегда, прямая, но шаги неверные, почти спотыкающиеся.
А у Рут, что совершенно не удивило Джульет, появились новые идеи по поводу изобретенной ею поддержки, и она решила испытать их с Патриком. Джульет сидела словно на иголках: ей не терпелось уйти, но пришлось задержаться. Необходимо было обсудить записку с угрозой, которую она заметила на столе в кабинете подруги.
Хореограф уже приступила к репетиции нового рисунка танца, как вдруг воскликнула:
— Черт! Мне ведь завтра между тремя и четырьмя потребуются Пипы и Мэгвичи, чтобы начать… — Она запнулась, но тут же продолжала: — Джульет, ты знаешь Эми Иган? Женщину, которая составляет расписание. Представляешь, где ее кабинет?
Иган была женщиной среднего возраста. Бывшая балерина, теперь она большую часть времени занималась тем, что урегулировала противоречащие друг другу требования восьмидесяти с чем-то танцовщиков и их наставников. Они познакомились в дамской комнате на втором этаже, когда Эми отчаялась найти тампон, и Джульет помогла ей — ссудила своим.
— Сделай одолжение, сбегай наверх, посмотри, может быть, она еще не ушла, — попросила Рут. — А если Эми на месте, скажи, пусть будут хотя бы Райдер и Харт. — И повернулась к усталому, но, как всегда, безропотному Патрику: — С трех до четырех обеденный перерыв, но мы можем поработать.
Лишь на мгновение помощник удивленно блеснул глазами, но тут же кивнул, и Джульет побежала выполнять поручение. Эми не было на месте — весь второй этаж был тих, здесь, казалось, не осталось ни души. Джульет взяла ксерокопию расписания: пачка таких листков постоянно лежала на столе у Иган. Рут по крайней мере могла узнать, где в намеченный ею для репетиции час планировали находиться Райдер и Хейден. Она шла обратно по коридору, когда до нее донесся голос. Это был голос Викторин.