Руби редко плакала. Почти никогда. Даже когда она как-то сломала ногу на охоте, она не проронила ни слезинки.
Она могла бы отмахнуться тем, что рядом нет её главного мотиватора. Был лишь один человек в этом мире, заставляющий её быть сильной. Более того, лишь благодаря нему, лишь из-за него она всегда остаётся сильной. Да, она могла отмахиваться, но причина слез была намного сильнее, чем она сама.
Руби шагала по тропинкам школьного двора и вытирала жгучие слезы. Слова Лили задели её за живое. Настолько, что она сама сорвалась на Лили. Чего никогда не позволяла. И все увидели её в новом свете. Поняли, что она лгунья и лицемерка.
Тропинки неожиданно привели её на стадион. Будто ноги сами заставили её сюда прийти.
Девушка смела снег с края скамейки и всмотрелась вдаль. Глаза накрыло мутной плёнкой. Руби старалась протереть их, чтобы увидеть Кая с вершины стадиона.
— Что ты здесь делаешь?
Руби подняла взгляд на того, кого искала на поле. Кай Хенсен стоял над ней, одетый в бордово-желтую ветровку с десятым номером. На куртке Руби заметила брошь с глазом. От этого захотелось плакать еще горше.
— Руби, что-то случилось? — Хенсен опустился перед ней на колени, прямо в снег.
— Нам нужно поговорить, Кай. — Глаза уже начали болеть. — Я подожду, пока твоя тренировка закончится.
Руби стерла слезы, встала, но Кай её остановил.
— Что ты такое говоришь? Жди здесь, я сейчас вернусь.
Кай быстро спустился по ступенькам на поле. Перепрыгнул через бортики и подошёл к тренеру.
— Хенсен, ты сбрендил? — Тренер был недоволен.
— Да, возможно, но я не могу по-другому.
— Еще один пропуск, и я выкину тебя из команды, Хенсен. Никто тебе здесь поблажек делать не будет.
— Я знаю, тренер. Я пойду.
Кай вернулся тем же путем.
— Идем за мной.
Кай привёл Руби в раздевалку команды. Она сидела на скамейке, пока тот доставал из шкафчика свою сумку.
На улице лёгкий мороз холодил влажные щёки. Руби приобняла себя, чтобы хоть как-то согреться.
Войдя в комнату Кая, Руби огляделась. Она радовалась теплу, но это тепло было далеко от желаемого.
— Хочешь чаю? Ты, наверно, замерзла.
Кай бросил спортивную сумку у порога, а сам включил чайник.
— А где Макс?
— Он решил позаниматься в библиотеке сегодня. Думаю, он просто хочет побыть в одиночестве, но не один. Ты понимаешь.
Руби сняла куртку и уселась на кровати. Огляделась по сторонам, на тумбочку, на стену. Там оказалась распечатка их переписки. В самом низу слово «Великолепная» было обведено бордово-красным.
— Осторожно. — Кай подал Руби кружку горячего шоколада, сам сел на стул у рабочего стола.
— Спасибо. — Руби глотнула из кружки и обхватила ее ладонями, чтобы согреться.
Кай терпеливо ждал, когда она заговорит. Девушка посмотрела на него своими заплаканными глазами и чувствовала, как они далеки.
— Ты бы знал, Кай, как я устала. Устала быть кем-то другим. Устала от работы. Устала от школы. От людей вокруг. От обязанности. Я хочу быть честной с тобой. И хоть я не привыкла жаловаться, именно это я сейчас и делаю тебе.
— И я это безмерно ценю, Руби.
— Я знаю. Просто...
Руби остановилась, чтобы подобрать слова. Она никогда не думала, что заведёт этот разговор. Но уже поздно давать заднюю.
— Ты слишком хороший для меня. И я хочу быть с тобой откровенной. Это правда. Ты не готов к такому.
— А почему это решаешь ты?
— Я слишком устала быть сильной, Кай. Я хочу рассказать тебе о себе. Ты должен знать, кто я такая. Ведь никто во всем белом свете не знает меня. Никто.
Кай тяжело дышал. Молчал и ждал рассказа.
— Мои родители — Жнецы. Но Жнецам не разрешено заводить семьи. Так проще. Никаких привязанностей, никаких ценностей, не за кого держаться. Но я появилась на свет. Мама лишилась статуса, званий, работы. Ее буквально выгнали из Сообщества. Но я... Я так же, как и все, принадлежала С.О.Н. Когда мне было тринадцать, моя мама умерла от аневризмы, а я попала в Иммортал. Но мама успела мне рассказать правду об отце. Я узнала, что он жив. Что он в штатах. Он близко. Я только тогда узнала, что он Жнец. — Руби подняла взгляд на Кая. — Я подала заявку в Орден Косы уже в четырнадцать. И когда я попала в отряд, он еще был старшим офицером. Но я впервые его увидела. Узнала. И мне было странно осознавать, что этот человек — мой отец. Что он жив, здоров, и никак не пострадал, в отличие от моей мамы. Он стоит в начале шеренги, зовет меня пташкой, пока учит всему на тренировках. Относится, как к дочери. — Фой улыбнулась. А затем ее улыбка слетела с губ. — Моего отца зовут Джек Ридли. Он сейчас капитан Ордена Косы.