— Ты же догадываешься, что это связано с Лексой.
— Не знала, что вы настолько друзья.
— Мам, мы вместе учились. Конечно, мы не такие друзья, как вы с Дэниелом, но мы все равно друзья.
— Извини, — прохрипела Рэйчел.
Они какое-то время молчали в трубки. Макс наблюдал, как волны бьются о борт небольшого катера. Колючий ветер бил в лицо, поэтому он пристроился у стены, чтобы ветер пролетал мимо, и его было слышно.
— А сама ты как?
Молчание Рэйчел не было чем-то удивительным, когда задаёшь ей вопросы о её самочувствии. Естественно, она не скажет, что таится в её сердце. Особенно родному сыну. Он только недавно узнал о том, что его мать совершила попытку суицида в подростковом возрасте. Настолько хорошо он знает свою маму? А что ещё им с СиДжей о ней неизвестно?
— Терпимо. — Частый, что уже дежурный ответ для Рэйчел Лафит.
— Я так и думал.
С завершением звонка вокруг и на душе будто стало совсем пусто и тоскливо. Возможно, из-за тоски по дому, а возможно из-за самой Рэйчел, которая буквально пропитана скорбью, мрачностью, безысходностью.
Долгие часы в самолёте Макс готовился к разговору с Лексой. Рэйчел права, Макс и Лекса не такие уж и друзья. Но не делать же вид, что тебе плевать на переживания человека.
После долгого перелёта и ещё одного автобуса из Лос-Анджелеса до Глендейла, Макс осознавал, что это ещё не самое тяжёлое, что его ждёт. Так что, чтобы скорее разобраться с этим, Макс направился сразу в Хидэнс. Некогда его командный дом.
Ничего не поменялось с тех пор, как он покинул дом со всеми своими вещами окончательно и бесповоротно. По периметру посажены кусты самшита, красная крыша казалась темнее на фоне серых облаков и темнеющего неба. В окошках уже горит свет, и Макс знал, что ребята уже готовятся к ужину.
Постучав в дверь, начал оглядываться. Пусть с этим местом его связывали не самые приятные моменты, но чувство ностальгии все же было. Как никак это место было его домом на какой-то период.
— Макс? — На пороге стоял Джеймс Лафит с деревянной лопаточкой в руке. Он ошеломленно оглядывал брата с головы до ног.
— Сюрприз! — Неубедительным было восклицание.
— Тебя выгнали из школы за плохое поведение? — Джеймс отступил в сторону, пропуская Макса внутрь.
— А ты сегодня повар?
— Ты всегда был таким догадливым.
— Я приехал к Лексе.
С этого момента расслабленная улыбка Джеймса испарилась, его лопаточка опустилась, и он понимающе закивал.
Лекса была в своей комнате, что было для неё удивительно. Обычно Лекса не сидела на месте, всегда чем-то занимала себя, помогала друзьям, Дэниелу. Но сейчас она просто лежала в кровати.
— Лекса?
Сначала Макс решил, что она спит, потому что даже не видел её лица. Он уже хотел было уйти, чтобы не тревожить, но тут Лекса обернулись.
Некогда весёлая и позитивная девчушка превратилась в заплаканную, с опухшим и красным от слез лицом.
— Ты приехал.
— Ну да, я ведь пообещал.
Пока Макс пересекал комнату Лексы, она уже села на кровати и сбросила одеяло. Макс сел рядом с ней и обнял за плечи. Лекса сцепила руки за его спиной и крепче прижала к себе.
— Это нечестно, Макс, — прошептала она.
— Знаю, Лекс.
— Как он мог умереть?
— Тише, — приговаривал Макс.
— Почему в мире нет никакой справедливости?
Лекса плакала Максу в плечо, говорила о несправедливости смерти. Он её успокаивал и со всем соглашался.
Какое-то время спустя, Лекса наконец успокоилась. Макс позволил ей выплакаться, выговориться. Она уткнулась ему в плечо, а он все так же обнимал её. Они смотрели в темное окно, за которым была лишь чернота с маленьким огоньком прожектора.
— Я вступлю в Жнецы. — Неожиданно заговорила МакКарти.
Макс отвел её от себя и посмотрел, нахмурившись.
— Что ты такое удумала? — Он не верил услышанному.
— Томми ушел туда из-за меня. Так что в его смерти виновата я и только я.
Макс энергично замотал головой, продолжая хмуриться.
— Ты не виновата в том, что была не готова к чему-то. Лекс, он ушел туда не только из-за тебя. Смерть Лори сильно на нем сказалась. Так что винить тебя не в чем.
— Ты знаешь, что это не так.
Теперь Макс потряс её за плечо, будто эта лёгкая встряска способна была её вразумить.
— Ты сейчас несешь полнейшую чушь. И уверен, никто из тебе знакомых не позволит стать самоубийцей. Я тебе не позволю.