Он тяжело сглотнул.
— Не давите на меня, лейтенант!
— И не пытаюсь, — сказал я. — Видели бы вы меня в деле!
— Миднайт не хочет никаких неприятностей, — сказал он, — а от этого парня можно было ждать чего угодно с тех пор, как он здесь появился в первый раз.
— Марихуана? — спросил я.
— Да, он курил не переставая. Иногда смотришь на некоторых людей и чувствуешь, что они принесут с собой беду. Я почувствовал это сразу же, как увидел его.
— Как его звали?
— Я не знаю, лейтенант.
— Вы в этом уверены?
— Уверен!
— Продолжайте.
— Он любил поболтать с Миднайт, — пробормотал он. — И я видел, что ей этого совсем не хочется, но по какой-то одной ей известной причине она не может ничего с этим поделать.
— Он знал о ней что-нибудь?
— Понятия не имею, да и не мое это дело, лейтенант. Я просто работаю здесь. Может быть, знал, а может быть, нет.
— Он говорил с ней здесь, в кабинете, или в зале, за одним из столиков?
— Он приходил примерно раз в неделю. Первый раз — около пяти недель назад. Сначала он посидел немного за столиком, потом спросил Миднайт. Последние несколько раз он проходил прямо к ней в кабинет, оставался там минут двадцать, затем уходил.
— Они когда-нибудь уходили вместе?
— Миднайт никогда не уходит до закрытия, то есть раньше трех часов ночи.
— Вы знаете, где он жил?
— Я уже сказал вам, лейтенант, что я даже не знаю его имени.
— Ладно, Эдди, — сказал я. — Что-нибудь еще?
— Вроде бы нет, лейтенант.
— Можете идти, — сказал я.
Он секунду колебался.
— Вы собираетесь беседовать с Миднайт?
— А вы как думаете?
— Если она узнает о том, что я вам рассказал, это ей может не понравиться.
— Я сделаю все, что смогу, для вас, Эдди, — сказал я. — Так же, как и вы сделали для меня.
Он обдумывал с минуту мои слова и явно не пришел от них в восторг.
— Ну что же, хорошо, лейтенант, — сказал он и пошел к двери.
Я вызвал Джо, помощника Эдди, убирающего грязную посуду, и он подтвердил все то, что рассказал Бус.
Затем я снова вышел из кабинета. Трио опять сидело на эстраде. Клэренс едва слышно перебирал струны, Куба тихо бил в барабан, а Уэсли просто сидел с закрытыми глазами.
Миднайт наблюдала за двоими мужчинами, отмывающими кровь с пола. Посетители, не успевшие уйти до прихода Полника и его ребят, уныло сидели за своими столиками. Выглядели они несчастными и трезвыми.
— Я записал их имена и адреса, — сказал Полник. — Хотите их допросить сейчас или пусть уходят?
— Пусть уходят, — решил я.
Я прошел обратно на эстраду, остановился и огляделся вокруг. Через несколько секунд подошел Полник и встал рядом.
— Что я должен сделать еще, лейтенант? — спросил он.
— Составь мне компанию в разрешении тайны убийства, — сказал я. — Вот мы с тобой стоим на эстраде, правильно?
— Правильно! — сказал он с энтузиазмом.
— За эстрадой, до стены, пустое пространство, примерно в шесть футов, правильно?
— Правильно!
— Слева — две двери. Одна из них ведет в кабинет мисс О’Хара, другая — на кухню. Больше дверей нет, правильно?
— Правильно!
— Труп, прежде чем стать трупом, должно быть стоял за эстрадой, прежде чем кто-то выстрелил в него. Затем он ступил на эстраду, обошел трех музыкантов, остановился перед ними, упал и умер. Правильно?
— Правильно!
— Музыканты не видели его. Они смотрели в другую сторону. Да и в любом случае они в это время играли. Мисс О’Хара была в своем кабинете. Бус был на кухне. Никто не смог бы выстрелить и заставить пулю лететь по кривой, через головы музыкантов, так чтобы она опустилась футов на пять-шесть и попала жертве в грудь. Правильно?
— Правильно!
— Итак, кто же убил его?
— Пра…
Полник несколько раз моргнул.
— Раз ты тоже ничего не понимаешь, — радостно сказал я, — я чувствую себя спокойнее.
— Пистолета на полу возле трупа не было, — сказал Полник. — Значит, мужчина не мог покончить с собой.
— У меня есть предположение, что мог, а затем проглотил свой пистолет, — сказал я. — Вскрытие покажет, прав я или нет. А теперь я собираюсь вернуться в кабинет мисс О’Хара и побеседовать с ней.
Полник все еще обдумывал теорию самоубийства. Он посмотрел на меня и нахмурился:
— Вы шутите, лейтенант!
Позади нас раздался придушенный смех.
— Лейтенант, как всегда, шутит, — сказал Хэммонд Полнику. — И то, что он считает себя полицейским, — самая удачная шутка из всех.
— Давно вы здесь, человек-невидимка? — спросил я его.