— Совершенно верно! — согласился я. — Вы вызвали меня только затем, чтобы сказать это?
— Имя Лэндис вам знакомо? — спросил он.
— Конечно. — Я кивнул. — Владелец «Трибьюн».
— И человек, который только что вышел из моего кабинета, — добавил шериф. — Это был труп Джонни Лэндиса — его сына!
— Наркоман-обольститель…
— Бездельник — вот слово, которое вам нужно, — продолжал Лейверс. — Но как бы мы его ни назвали, он остается сыном Лэндиса, и старик мечет гром и молнии. Он жаждет мести, требует, чтобы убийца был пойман и понес заслуженное наказание и тому подобное.
— Мистер Лэндис — большой человек, — сказал я.
— Мистер Лэндис — отец города, а также крупный государственный политический деятель, — внушительно сказал Лейверс. — Мистер Лэндис — владелец самой крупной здесь газеты. Мистер Лэндис может сделать вакантным это место! — Его большой палец указал вниз, на кресло, в котором он сидел. — Я думаю, что выразился достаточно ясно, Уилер?
— Ну конечно, шериф, — сказал я. — Я понял ваш намек, и стало ясно, почему я здесь нахожусь.
— Официально это дело поручено вести лейтенанту Хэммонду, — сказал он. — Но у меня есть в нем свой интерес — моя шея! Если тот, кто убил Джонни Лэндиса, не будет арестован в течение недели, мне придется искать работу, не исключая вакансии уборщика!
— Так что же вы от меня хотите? — уныло спросил я.
— Блюсти мои интересы, Уилер! — сказал он. — И свои собственные. Если Лэндис в состоянии сменить шерифа, то мне нет нужды говорить вам, что он в состоянии сделать с полицейским лейтенантом.
— Я хочу услышать от вас определенно — работать мне с Хэммондом или…
— Официально это дело Хэммонда, — повторил Лейверс. — Официально — вы просто выполняете мои поручения, вот и все. Неофициально — этим делом занимаетесь вы, и как можно энергичнее.
— Хэммонд будет в восторге! — заметил я.
— С каких это пор вам не наплевать, что скажет или подумает Хэммонд?
— Мне просто хочется точно знать расстановку сил, — сказал я. — А как он узнал, что убитым был Джонни Лэндис?
— Ему сказала эта женщина с таким странным именем — Старлайт.
— Миднайт.
— Вот-вот.
— Что она сказала Хэммонду?
— Что Лэндис надоел ей, я имею в виду сына. Джонни хвастался, что его отец — всемогущий Дэниел Лэндис, и она боялась отвадить его от погребка, чтобы не было неприятностей. Она сказала, что он часто просто околачивался там.
— Она не упоминала, имел ли кто-нибудь мотивы для его убийства?
Лейверс пожал плечами:
— Судя по ее словам, любой, кто имел с ним дело, мог желать его смерти.
— Это все, что Хэммонду удалось от нее узнать?
— Почти. Хэммонд убежден, что она его убила. Он велел женщине-сержанту обыскать ее, но та ничего не нашла.
— У женщины с такими формами? — удивился я. — Не может быть, шериф…
— Я имею в виду, что он… она не нашла пистолета, — рявкнул Лейверс. — Надеюсь, вы не собираетесь играть словами все утро?
— Только я собирался было поиграть с блондинкой, как вы мне позвонили, — солгал я. — Вы считаете, что я буду заигрывать с вами?
Он закурил сигару и начал рыться в каких-то бумагах на столе.
— Вот отчет о вскрытии, — проворчал он. — Пуля 22-го калибра. Никаких следов наркотиков, он еще не стал аддиктом, по крайней мере, дальше марихуаны он не зашел.
— Это должно быть утешением для его дорогого папочки! — сказал я.
Он запыхтел сигарой.
— Не валяйте дурака хоть сейчас, Уилер! Всем нам придется туго. Вам, мне, управлению — всем, кто имеет хоть какое-либо отношение к этому делу.
— Лэндис так сильно переживает смерть своего сына? — поинтересовался я.
— Ему наплевать на смерть своего сына, — кисло ответил Лейверс. — Его беспокоит только собственный престиж. Отомщено должно быть именно имя Лэндиса. Вы меня понимаете? — Лейверс поморщился. — Разве у Лэндиса в венах течет кровь? У него в венах лед. Он опознавал труп сына с еще большим хладнокровием, чем обычно дает разрешение на публикацию передовицы в своей газете. Он объявил, что ожидал от своего сына чего-то подобного. При этом Лэндис выглядел почти удовлетворительным, что его ожидание сбылось! — Лейверс помолчал. — Три месяца назад Лэндис выгнал своего сына из дома, когда обнаружил, что тот курит марихуану.
— Какой чуткий отец! — воскликнул я.
— Он понятия не имел о делах своего сына и где он находился в течение последних трех месяцев, — сказал Лейверс. — Отец вкладывал по восемьсот долларов в месяц на его счет в банке — и все. Он верит, что за это время его сын окончательно деградировал, и допускает вариант, что его могли убить за то, что он не платил за марихуану!