— Да, я приехал, но мама... — Антон выдержал выразительную паузу. — Вы ведь ее знаете... знали... Я просил, она не захотела... Мне пришлось уйти ни с чем...
— Не захотела... — задумчиво протянул директор.
Антон поднял голову и посмотрел Скромному прямо в глаза. Стеклышки очков поблескивали, но выражение глаз нельзя было различить...
— Антон! А ты не заметил в уборной ничего подозрительного?
— Вроде нет...
— Мать была одна? То есть вы были вдвоем?
—Ну да!
— А вы, случайно, не поссорились?
— Нет, — коротко ответил Антон.
Снова повисла пауза. Затем Скромный полюбопытствовал:
— А ты как, вообще, с отцом общаешься?
— Вообще-то нет.
— Ты знаешь, он ведь еще не приехал.
Антон пожал плечами.
Когда он вышел из кабинета Скромного, ему вдруг показалось, что директор пытался ему парадоксально внушить, будто Антон ни в чем не виноват!
А вдруг мать затеяла свою игру? Вдруг решила проучить непослушного сына? Вдруг она где-нибудь прячется? Где-нибудь в надежном месте! А Венцеслав Аркадьевич все знает!..
Антон простился с Величаевой и помчался домой к матери. Но дома ее не оказалось. На даче — тоже! Антон обзвонил приятелей, знакомых... Никакого результата!.. Тогда он заглянул в поликлинику Большого. В конце концов, после случившегося мать не могла чувствовать себя совершенно нормально! Но замглав врача Грубер ничего не знал об исчезновении солистки Томской. И все-таки, все-таки... Антону показалось, что Груберу, как и директору Скромному, что-то известно; что-то такое, чего они не желают открывать Антону!
В коридоре поликлиники Антон чуть ли не нос к носу столкнулся с сыскарем, который, по словам Скромного, назначен был вести дело об исчезновении Галины Томской. Антону сейчас совсем не хотелось общаться со следователем. Ведь еще непонятно, что же, собственно, произошло! Грубер и Скромный явно не хотят говорить ему всей правды! И если следователь его сейчас допросит, то наверняка поймет, что и Антон лжет! И Антону ничего не оставалось, как броситься бежать. Конечно, такое поведение только усилит подозрения следователя... Ну и черт с ним!
Антон решился поехать к отцу.
Сцена седьмая
Отец проживал в спальном районе, в однокомнатной квартирке. По телевизору транслировали оперный спектакль в Ла Скала. Остановившись у двери, Антон сразу же услышал звонкие певческие голоса.
Отец удивился приезду сына. Прежде Антон не баловал его своими посещениями.
— Ну, проходи, проходи! — Виталик приобнял сына за плечи и с сожалением покосился на экран. Затем поколебался и все-таки убавил громкость. Но выключить телевизор не захотел.
Антон подошел к стулу и украдкой провел ладонью по спинке. Пожалуй, многовато пыли! Но выхода не было. Антон повесил пальто в коридоре и сел.
Отец стоял к нему спиной и разбивал яйца на сковородку.
— Ты что предпочитаешь, — начал Виталик, — поздний завтрак или ранний обед?
Антон сейчас предпочел бы трапезу в хорошем ресторане, но не стоило обижать отца отказом.
— На твое усмотрение! — дипломатично ответил молодой человек.
Виталик выставил на стол щербатые тарелки и чашки с коричневатым налетом на донышке. Антон глотнул кофе, затем отодвинул чашку и резко произнес:
— Мать пропала. Тебе не звонили?
— Нет! — Отец поднял брови. — Как это — пропала? Уехала? Куда?
— Не знаю. — Антон щелкнул легонько по округлой чашке.
— То есть как? — Отец продолжал изумляться.
— Да так! Со мной после спектакля не поехала. Осталась в уборной. И больше никто не видел ее.
— Пьяная была?
— Ну-у!.. Допустим...
— Ясно! Пьяная! Потому и не поехала с тобой. Будто я ее не знаю! Пропала, говоришь? Доигралась! Я сколько раз, еще в молодости, предупреждал ее: «Галка, остановись!» А ей хоть бы хны! По трупам шла! Вот и получила!..
Антон мрачно выслушал сбивчивую речь отца. Отпил еще кофе, спросил осторожно:
— А как ты думаешь, кто в театре выиграл бы от исчезновения матери?
—Кто?! — Отец разгорячился. — Да Величаева, конечно! Сучка провинциальная! Теперь она и лучшие партии получит, и за границу будет ездить! Да я всегда знал, что она Галку когда-нибудь отравит!..
— А кроме Величаевой?
— Кому выгодно? Тимошенкову, ясное дело! Этот подлец притворялся, будто любит твою мать, а у самого — шашни с Величаевой! А от твоей матери Тимошенкову одно надо было — чтобы помогала ему в театре держаться! Да что Тимошенков! Байков — вот мерзавец!..
Байкова, также любовника матери, отец ненавидел еще больше, чем Тимошенкова!..