Антон не мог понять, что задумали в милиции. Почему менты не устроили засаду, почему не замели его? Почему вызывают повесткой? А если бы он не жил по месту прописки? Или все-таки за ним следят? Молодой человек лихорадочно размышлял. Бежать за границу? Нет. Да ведь теперь могут и за границей достать. Что же делать? Что делать? В конце концов Антон принял отчаянное решение: он поедет в театр и там попытается разыскать телефон. А пока что он купил в салоне связи новый мобильник. Теперь он попробует названивать, чтобы найти старый мобильник. Может быть, повезет. Все равно ведь у следствия никаких доказательств нет. Никто не видел, как он убил мать. На всякий случай Антон зарегистрировал новый телефон на Юпитера.
И все же Антону было страшно. Он понимал, что надо принимать меры предосторожности. Машину поставил не у театра, а возле сквера, на госдумовскую разметку. Надел темные тонированные очки, быстро прошел мимо ЦУМа, остановился возле театрального киоска. Здесь вполне можно было сойти за любопытствующего театрала, присматривающего билет на спектакль. Антон заметил грузовик со стройматериалами. Ворота открылись. Грузовик въехал. Несколько мужиков принялись выгружать доски, крепежи, большие банки с краской. Пока ворота были открыты, Антон успел прошмыгнуть во двор. К счастью, никто не остановил его. Подняв ворот пальто, он шагал через подвальное помещение. Именно здесь роковая балка вскоре раскроила череп директору Скромному.
Уже на выходе из подвала Антон вдруг увидел отца. Тот о чем-то болтал с охранником. Лица у обоих были унылые, оба грустно покачивали головами. Наверно, речь шла все о том же, об исчезновении солистки Томской. Антон сейчас вовсе не хотел сталкиваться с отцом нос к носу. Молодой человек знал, что где-то здесь находится дверца в каморку, где обычно хранились ведра и швабры. Он присел на корточки среди душных запахов, обхватил руками колени. В щелку видно было отца и охранника. Антон вдруг почувствовал себя нашкодившим мальчишкой, который прячется от наказания. Внезапно дверца распахнулась. Антон сжался в комок. Уборщица, не заходя в каморку, схватила ведро и швабру и захлопнула дверцу. Повезло! Антон заметил, как охранник сунул отцу небольшой полиэтиленовый пакет, который отец тут же спрятал за пазуху, под пальто. Охранник ушел куда-то. Отец направился в театр. Антон выбрался из своего убежища и теперь крался за отцом.
Отец поднялся в зрительный зал, прошелся по сцене, заглянул в партер, осмотрел балконы и ложи, а в директорской даже задержался. Антону показалось, будто отец что-то ищет. Отец боязливо озирался, избегал парадных лестниц, а когда ему попался вдруг администратор, раскланялся преувеличенно вежливо. Антон неотступно следовал за ним. Вдруг походка отца явно переменилась, он зашагал пружинисто и бодро. Такую отцовскую походку Антон видел в детстве.
И все-таки Антон побаивался, как бы его не заметили, то есть, как бы отец не заметил. И тут — снова повезло. На широком подоконнике валялась заляпанная белой краской куртка маляра. Антон поспешно накинул ее на плечи, поверх пальто. Тут же, на подоконнике, притулилась сделанная наспех из газеты треуголка. Антон водрузил ее на голову. Теперь его, хотя и с некоторой натяжкой, можно было принять за маляра.
Поднимаясь к уборной матери, Антон занервничал. Вот так же он шел в тот роковой вечер. Бумажки с надписью «Опечатано» на двери не оказалось. Значит, сюда уже заходили. Зачем? Антон взялся за ручку двери. Дверь растворилась с легким стуком.
Светлый зимний полдень. Яркие прямоугольники света падали из окон на пол. Это дневное освещение, это солнце раздражало Антона. Ему уже мерещились шаги за спиной. Вот кушетка. Тогда, в тот вечер, пекинес матери затявкал на него из-под этой кушетки. Вот кресло. В этом кресле мать сидела, разговаривая с ним. Антону вдруг почудилось, будто он снова слышит резкие звуки. Выстрел. Нет, надо бежать, бежать отсюда. Антон набрал номер старого мобильника. Нет, не отзывается. Если бы менты забрали, кто-нибудь сейчас отозвался бы. Наверно, просто разрядился. Антон вышел из уборной, сделал несколько шагов, затем вернулся и аккуратно протер ручку двери носовым платком.
Очутившись снова в коридоре, Антон почти машинально еще раз набрал номер старого мобильника. И вдруг раздался серебристый звонок. Внизу, этажом ниже. Антон подбежал к боковой лестнице, свесил голову. По ступенькам спускалась женщина в театральном костюме Снегурочки. Что-то знакомое было в ее фигуре. Антон попытался успокоить себя. Это всего лишь кто-то из певиц направляется на очередную репетицию. Но тут же подумал, что обычно репетиции проводят без костюмов. От внезапного приступа страха Антон даже вспотел. Ведь в тот страшный вечер мать пела Снегурочку! И с сыном она говорила, одетая в сарафан Снегурочки. Да, это она, мать. Это она сейчас спускается по лестнице. И где-то под сарафаном, в кармане, спрятан мобильник, его мобильник!