Вдоль стен тоннеля мягко блестели лампы. Вороные авто медленно продвигались по широкому шоссе. Шины шуршали по асфальту. Кабели под лампами казались нескончаемыми, это зрелище завораживало Антона. По этим кабелям бежала секретная информация, оберегающая страну. Слышен был звук электричек метро, странный, пульсирующий, доносившийся издалека.
Тогда отец и мать еще были вместе. Отец, победитель всесоюзного конкурса вокалистов, бережно держал жену под руку. Ничто не предвещало несчастья.
Машины въехали в накопитель, где, вытянувшись, застыли солдаты, а серьезный милиционер проверял документы. Поднялись в зал, одни на лифте, другие — по лестнице с бордовым ковром. В огромном зале стояли накрытые столы. Множество присутствующих замерли в ожидании. Наконец вошли грузные пожилые люди. Тихий шепот смолк. Во главу стола провели усталого человека, он поднял искрящуюся хрустальную рюмку и невнятно заговорил о каких-то важных перспективах. Антон не совсем понимал, о чем шла речь. Мужчины в строгих костюмах, увешанные орденами и медалями, завороженно внимали выступавшему. Зазвучали аплодисменты и здравицы. Шампанское нечаянно брызнуло на светлое платье певицы Томской. Какой-то высокопоставленный старец приблизился к молодой женщине и принялся старательно тереть ее грудь бумажной салфеткой. «Но там ведь уже не мокро!» — простодушно воскликнул Антон. Действительно, шампанское впиталось в ткань. Старик потрепал мальчика по голове. Отец был равнодушен, а мать смотрела на старика с таким вниманием, что Антону стало неловко. Глаза матери сияли. Казалось, она была готова на все ради этого человека. И вдруг из-за плеча начальственного старца выглянул молодой Сафьянов. Выправка офицера роты почетного караула, обаятельная улыбка успешного баритона. Сначала Антону показалось, что это какой-то незнакомый ему певец. Позже он узнал, что Сафьянов и вправду когда-то пел в хоре. В глазах молодого Сафьянова Антон прочел явственное желание стать таким же влиятельным, как все эти орденоносные старики. На обратном пути артисты устали. Мать подремывала на плече отца. Отец что-то шептал ей на ухо. Антон сидел у деда на коленях. Вот и все, что сохранилось в памяти. Но зато Антон помнил, как попасть в заветный тоннель. Он спустился из фойе в подвал. Вход в тоннель перекрывала массивная дверь с запыленной ручкой. Этой тайной дорогой давно уже не пользовались. Правительственные кортежи открыто проезжали через город. Антон дернул ручку, дверь не поддалась. Он не знал, как ее открыть.
Антон оглянулся, заметил на стене запломбированный щит. Вот она, тайна запертой наглухо двери. Но он все же не решался сорвать пломбу. Он понимал, что нужно быть осторожным.
— Иди сюда, — вдруг окрикнул его хриплый голос.
Антон присмотрелся. Перед ним стоял театральный охранник.
— Ты куда? — спросил охранник с напускной строгостью. Антон молчал.
— Здесь всюду камеры, — предупредил охранник. — Снимают.
Внезапно Антон решился и спросил:
— Вы ничего не знаете о Томской?
— А ты куда? — произнес охранник вместо ответа. — К Михал Михалычу, к Сафьянову? Он тут ни при чем.
Но Антон был уверен, что как раз-таки при чем.
— Вы ведь знаете меня, — сказал он.
— Знаю, ты сын Галины Николаевны.
— А вас как зовут?
— Алексей Григорьевич. Если хочешь, покажу, как здесь дверь открывается. Но это тебе не поможет.
Антон подошел поближе:
— А что мне поможет, Алексей Григорьевич? Что? Неужели оставить все как есть? Ведь у меня мать пропала! Может быть, ее убили!
— Да не лезь ты ко мне! — окрысился охранник. — Все вы тут первостатейные мерзавцы, только и думаете, как бы унизить подчиненного человека. А о матери забудь.
— Вы что-то знаете?
— Может быть, и знаю, да не скажу. Я не такой дурак.
— Но я хочу знать, жива моя мать или нет! — воскликнул Антон. Теперь он страстно желал спасти мать.
— Да пусти ты! — Охранник оттолкнул молодого человека. — Жива твоя мать или мертва, кому это интересно!
— Как это?
— Да так. В театре ей больше не дадут появиться. Волчица она, твоя мать. Только на каждого волка свой охотник найдется.
— Что за загадки? Какие волки, какие охотники?
Охранник презрительно хмыкнул:
— Я попросту говорю, без всяких загадок. Это тебе, сыну, интересно знать, жива твоя мать или нет. А тем, которые решили убрать ее, одно только и нужно: чтобы ноги ее в Большом не было. Понял? А к Сафьянову можешь, конечно, пройти. — Охранник указал на ручку, которую следовало повернуть. Затем ловко снял при помощи плоскогубцев пломбу. — Иди к Сафьянову.