Они зашли в дом. Сафьянов приказал охранникам уйти.
— Костюм оставьте в прихожей, — велел он им.
Антон увидел роскошные помещения, отделанные в новорусском стиле, с колоннами, арочными проемами, розовым искусственным камином. В гостиной в уютных креслах расположились Молочкова и Грушева. На каминной полке Антон заметил черно-белый фотопортрет своей матери. Рядом красовался макет Большого.
— Я сейчас вернусь, — предупредил Сафьянов и скрылся в коридоре.
При виде растерянного Антона Грушева хмыкнула. Молочкова вызывающе положила ноги на край журнального столика и защелкала кнопками пульта, переключая программы домашнего кинотеатра. Грушева вынула из кармана платья мобильник и тоже принялась нажимать кнопки; должно быть, играла в какую-то игру. Кажется, все испытывали чувство неловкости.
— Ну, и как же нам теперь быть? — спросила вдруг Молочкова.
На экране появилась сцена из балета «Дон Кихот». Балерина встала и сделала несколько быстрых пируэтов, прищелкивая пальцами, словно кастаньетами. Грушева скорчила гримаску и принялась распеваться. В комнату вошла какая-то женщина, видно было, что из обслуги.
Она спросила, не надо ли чего. Антон попросил зеленого чаю.
Явился премьер, уже переодетый в домашний тренировочный костюм.
Сафьянов бросил взгляд на большие круглые настенные часы и пробурчал что-то нечленораздельное. Затем взял у балерины пульт и нашел программу «Новости». Минуты три он внимательно смотрел и слушал. Вероятно, появившийся на экране сюжет имел к нему непосредственное отношение. Речь шла о бюджетниках. «Может быть, он хотел бы все-таки улучшить положение бюджетников», — подумал Антон.
Сафьянов поманил Антона за собой. Вскоре они очутились в крошечной комнатушке с единственным окошком. Премьер грузно опустился на диван. Над столом висела картина художника-абстракциониста. Антону было негде присесть.
Сафьянов вытер платком вспотевшее лицо. Его пристальный взгляд показался Антону взглядом опытного игрока, для которого главное — во что бы то ни стало выиграть партию.
— Я хотел поговорить с вами о моей матери, — начал Антон не очень решительно.
— Да, исчезновение Галины — большое несчастье для всех нас. — Лицо Сафьянова приняло сочувственное выражение.
— Но, может быть, вы знаете...
Премьер замахал руками:
— В данном случае я знаю не больше, чем ты. — Из гостиной донеслось пение Грушевой. — Мне очень жаль, но кажется, надо готовиться к худшему.
— Но я хочу знать, жива она или нет, — Антон прикусил губу.
— Не советую узнавать.
— Но мне было бы легче, если бы я знал.
— Надеюсь, ты не причастен к ее исчезновению? — Премьер пристально посмотрел на Антона.
— Нет, — с трудом произнес Антон.
— Я так и думал. Тебе повестка не приходила?
— Нет. — Антон сам не знал, зачем солгал.
— Ну так вот... — Сафьянов расправил плечи. — Это я велел, чтобы тебя не трогали. Но ведь ты действительно не виноват?
— Абсолютно.
— Смотри, не подведи меня.
Теперь Антон уже не спрашивал, а отвечал. Ему надо было подумать о собственной безопасности.
—У тебя деньги есть? — спросил премьер.
Антон что-то промямлил в ответ.
—Я от Галины слышал, что у тебя проблемы с квартирой. Не можешь расплатиться. Надо бы помочь тебе. У матери были сбережения?
— Не знаю.
Сафьянов бросил на молодого человека быстрый пристальный взгляд. Затем они перешли в просторную кухню. Сафьянов выпил стакан минеральной воды. Небольшой стол накрыт был на три персоны, стояли бутылки вина.
—А у отца есть деньги? — спросил премьер.
— Ничего у него нет.
Сафьянов наклонился к уху Антона:
—Твоя мать была одна из самых лучших женщин на свете. Она и моя покойная жена. Женщины с большой буквы. А эти девчонки там, в гостиной, гроша ломаного не стоят. Ты ведь знаешь, что моя жена тяжело болела?
— Знаю.
— Твоя мать ухаживала за ней до последнего часа, — голос Михаила Михайловича дрогнул.
Они вернулись в гостиную. Молочкова и Грушева по-прежнему сидели в креслах. На столике исходил ароматным паром так и не выпитый Антоном чай.
— Можешь идти, тебя не тронут, — сказал премьер.
Антон сделал несколько шагов к двери, но вдруг уставился на мобильник в руке Грушевой. Антон решительно шагнул к ней:
— Это мой телефон.
— Да? — Грушева вопросительно посмотрела на Молочкову.
Антон взял у Грушевой телефон, та не сопротивлялась.